(Веллет) - На кресте рука (СИ)

необходимость «трезвиться» наводила тоску.

***

Темнело на востоке быстро. Небо затягивалось темно-синим покрывалом ночи, сверкая яркими дирхемами звезд. совсем не так, как на просторах родной Франции. Здесь и звезды сияли ярче, и темнота была как будто гуще, но Анри де Гривуа было не до красот — надо было становиться лагерем, пока еще хоть что-то видно, да разводить костры побыстрее — холодало по ночам так же быстро, как и темнело.

Для самого герцога несколько упакованных в доспехи рыцарей с приглушенными ругательствами растянули восточный шатер, захваченный с первого же боя — Анри быстро успел оценить преимущества местных походных палаток. Шатер и от ветра, несущего песок, защищал лучше, и дышалось в нем легче — неприятные запахи уходили наверх, в высокий купол. Впрочем, палатку герцога охотно приспособили себе командующие Копий. Анри сделал себе пометку приглядывать за ними, чтобы не упились — поутру ему нужна была действующая армия, а не отряд выкормышей госпитальеров.

В разграбленном караване хватало кувшинов с отличными винами, но отец диакон наложил строжайшее вето на распитие крови Христа в походе. Герцог отлично знал, что на проповеди священника его отряд тоже многое мог наложить, но сам с легкой горечью отказался от крамольной мысли утащить один из кувшинов к себе. Доминик непременно заглянет благословить его на добрый сон, и никакой восточный шатер винного запаха не скроет.

Но в целом вечер был даже приятным: ветер был не очень сильным, мошка нападала умеренно, снеди хватало на всех даже и с избытком. Вот воду приходилось экономить, но это уже вошло у Анри в привычку. Впрочем, как философски подумал герцог, нет худа без добра — отряд шел куда быстрей и слаженней, когда воины не расползались, чтобы помочиться.

И нет бы покойно провести спокойный вечер, поесть да лечь…

Анри уже доел нехитрый ужин из вяленого мяса и местной жестковатой лепешки и смотрел в темное небо, смакуя воду из фляги, когда рядом с костром нарисовалась угловатая фигурка мальчишки-дозорного, которого явно послали с вестью.

— Ну? — мрачно буркнул герцог, не дожидаясь, пока тот исполнит благоговейное топтание рядом с костром, не рискуя мешать.

— Пленник, господин герцог, — торопливо сообщил этот тщедушный глашатай.

С искусством риторики он явно не был знаком.

— Что — пленник? — хмуро уточнил Анри. — Его покормили? Опорожниться дали? Ну и чего ему еще надо?

— Испрашивает дозволения совершить вечерний помаз… — неуверенно произнес паренек.

— Намаз, — машинально поправил де Гривуа. — Передай ему, чтобы утерся. Я не позволю превратить лагерь поборников Гроба Господня в молельню неверных.

Тут с другой стороны, словно по воле дьявола, возник Доминик. Видно, уже успел сотворить вечернюю молитву и пришел, полагая, что герцог уже улегся. И конечно, услышал последние слова. И уж тем более не смог промолчать.

— Это жестоко, — укорил Доминик вслух. — Ведь он не преступник, но даже преступнику мы должны дать возможность позаботиться не только о теле, но и о душе.

— И пусть творит свои грязные служения здесь? — Анри поморщился. — Уж ты-то должен быть против любой ереси.

— С ним все равно следует побеседовать, — стоял на своем диакон. — Так почему бы не проявить к нему милость?

Герцог поморщился, ибо долгожданный отдых отодвигался, но в словах друга была истина, поэтому он только вздохнул и бросил почтительно стоящему поодаль мальчишке:

— Ладно… Вели привести этого яйцеголового.

Мальчишку как ветром сдуло. Доминик явственно усмехнулся и неслышно опустился рядом с костром. Без доспехов, в одной длинной рубахе и свободных штанах он выглядел моложе своих лет, и Анри улыбнулся, поймав строгий и ясный взгляд серых глаз.

— Прав епископ, — произнес он насмешливо. — Борода придала бы почтенности твоему облику.

Он ожидал, что Доминик отреагирует на шутку, но тот только неопределенно качнул головой. Герцог слегка встревожился:

— Что-то не так?

Священник бросил торопливый взгляд на горящие чуть в отдалении костры и поспешно произнес:

— Мне не нравится этот пленник. Мне не нравится, с какой легкостью мы

--">