(Didivivi) - Бондарская песня (СИ)

========== Часть 1 ==========

Петухи уж третий раз пропели, Ларион потянулся устало, вздохнул тяжко и сел, спуская с полатей ступни, прошлепал к кадке с водой в сенцах, зачерпнул воды, сломав натянувшуюся за ночь ледяную корку, выпил, надкусив льдинку, и проснулся наконец.

Всунул ноги в старые валенки, выбежал во двор, наносил дров, затопил печь, забежал к спящим деткам, дотронулся осторожно до лобиков губами, только после этого растолкал жену, она пробурчала что-то недовольно и перевернулась на другой бок, полежала еще, зевнула сладко, потянулась всем телом и встала все-таки. Натянула впотьмах юбку, вздула лучину и пошлепала к печи вынимать с вечера томившуюся полбяную кашу.

— Девки как ночь проспали-то? — спросила лениво, почесывая бок, Ларион взглянул на нее с неодобрением и ответил:

— Плохо, Машуня кашляла и сипела, а Дуня горела, хоть я ей отвары и вливал, ко вторым петухам токмо жар спал. Хучь бы раз встала к ним, твои ж дочки, не чужие.

Фрося промолчала, но зашумела ухватами громче, проявляя свой паскудный нрав.

— Тише, разбудишь их! Болезные же, дай им поспать! И отварами кажный час пои, поняла? — Ларион вскочил на ноги и нахмурился, а она, помедлив чутка, кивнула, зная по опыту, что тихий и смирный муж, чуть затронь дочек, сразу в аспида превращается, — И лекаря вызови сызнова, не нравится мне хрип Машунин, как бы не зачахла.

— Чой-то кажный раз лекаря-то звать! — заголосила жена в полный голос и осеклась, увидев бешеные мужнины глаза, продолжила уж тихим злым шепотом, — Он по три медяка за раз берет, кащей, а я уж пообносилась вся, на новые рубахи и юбку складывала!

— На мониста ты себе складывала, — огрызнулся Ларион, — Юбки с рубахами месяц назад новые справила и чаво базлаешь почем зря? У тебя уж добра два сундука, куда ж еще-то? Обмотаться по уши, что ль? Не молодуха, чай, кажный месяц новье справлять. А деточки…

— Деточки-деточки… Не мужик, а баба ты, Ларион! — озлобилась вовсе жена, — Ни один мужик столько о дитях не печется, сколько ты!

— Еще раз такое скажешь, Фроська, — грозно начал Ларион, сверкая глазами, а она уперла руки в боки, зная, что муж бить-то нипочем не станет, добрый больно, и зашлепала босой ногой по полу в ожидании: косматая, нечесанная — чисто ведьмарка.

— Чаво? Чаво сробишь-то, Ларион? — усмехнулась жена, но он шикнул на нее и расцвел лицом, склоняясь к вышедшей на шум и трущей заспанные глазки Дуне.

— Ты чаво встала, Дунюшка? Чай, нетоплено еще, морозно в избе. Ножки продуешь, болеть будут, — и подхватил ее на руки, целуя лобик, — Мамка опосля тебе яичко сварит, кашки даст и кусок сахару, поспи еще, милая.

Уложил дочку спать, вышел уже спокойным.

— Яички им свари, а на обед курицу зарежь, им полезно будет мясное похлебать. И лекаря вызови, поняла, дурная? — посмотрел так яростно на Фроську, что та вжала голову в плечи и молча кивнула, — Ко мне обед не носи, хлеба пожую, лучше за ними получше приглядывай.

Снял ночную рубаху, надел косоворотку, портки, мотанки, лапти повязал, волосы причесал на две половины, а на лоб мастеровой кожаный ремешок завязал. Завязал с собой в вощеную холстину краюху хлеба, кусок сыра, два яйца, подумал, одно выложил — пущай деткам больше достанется. Накинул сермягу и пошел к мастерской.

На жену не серчал больше, что с нее возьмешь. Несчастлива она с ним, нелюбящим, холодным. Но как полюбить ту, что по нраву и сердцу никогда не была-то? Взял ее токмо после клятвы, даденой названному брату у его смертного ложа. И за что Иван любил-то ее: злую, носатую, своенравную, брехливую? Нельзя было не взять, была уж она от Ивана тяжелой, грех-то покрыть, чай, надо было, а то ее отец забил бы до смерти с Ивановыми детьми в утробе.

Эх, Иван, Ивашка, чаво ж тебя тогда на Масленицу в кулачный бой-то затянуло? Забили до полусмерти хмельные да бешеные, кости наломали, хрипел уж и нос заострился — видно было, что не жилец вовсе.

Успел только молвить: «Не оставь Фросю, обещай мне, Ларька», — и смотрел истово страшными глазами, пока он не кивнул в ответ и прошептал: «Обещаю, Иван».

Фроська поначалу радая была, что безмужней в подоле не принесет, да и Ларион ей по сердцу пришелся, он многим девкам нравился: пригожий больно был, а м взвыла, как поняла-то, что

--">