Юрий Александрович Фанкин - Западня

безобидной шуткой.

Он шёл неторопливо, оглядчиво, иногда приникал к дощатым заборам и смотрел на убранные грядки. Теперь, в позднюю осеннюю пору, на огородах ничего не было, кроме сизых вилков капусты, да и капуста оставалась некрупная - самые большие ядрёные кочаны хозяева срубили, не дожидаясь непрошеных гостей.

На берёзовом прясле висела, касаясь земли, громадная тыква, вызревшая, с пятнистой зеленцой.

“Сколько же она весит?” - удивился Сергей.

И, чуть поразмыслив, с серьёзностью человека, собравшегося взять на себя непростой груз, сказал:

“Пуда два, не меньше!”

Искренне удивился:

“Как же они её унесут? Не разрубать же…”

Доцветающие астры и георгины не интересовали Сергея. Не задержала его взгляд и калина с алыми тяжёлыми гроздьями, обсахаренными утренним инеем. Но вот погребок, покрытый рубероидом, причём покрытый тщательно, мастеровито - на швах белели металлические ленты - привлёк его внимание. Ещё прошлой осенью на погребке была драная крыша, а теперь он, подновлённый, освобождённый от росших рядом крапивы и чертополоха, выглядел достойным хранилищем овощей и фруктов. Если учесть, что в усадьбе было много яблонь, и яблонь матёрых, немолодых, то хозяева могли бы вполне хранить в погребке варенье и компоты.

Он посмотрел на большой амбарный замок, косо висящий в ржавом пробое, что-то вспомнил и даже посочувствовал:

“А замочек-то не сменили!..”

Так, с задержками, с заинтересованным взглядом, приближался Сергей к осеннему лесу. Рассвет был каким-то замедленным, неярким. И лишь по возгорающимся каплям росы на полотнах паутины, прильнувшей к бурьянам, можно было догадаться, что наступает утро.

2

Он знал этот лес, но сейчас, когда многие кроны оскудели, а хвойные дерева заметно обросли инеем, ему начало казаться, что он угодил в незнакомые пределы и может заблудиться. Не сворачивая, он шёл по запорошенной листвой лесной дороге, приглядывался к преобразившимся просекам и полянам. На одной из куртинок вытаивали цветущие рябинки-пижмы и ястребинки, и всё же тёмный цвет одичалых трав преобладал, грозя захватить своим мрачным одноцветьем цветы-хладолюбы.

Он решил заглянуть в березняки, славившиеся в летнюю пору обилием челышей-черноголовиков, но сейчас, попинав пухлую цветастую подстилку, безошибочным чутьём старого грибника понял, что искать здесь нечего, и снова свернул к подтаявшей лесной дороге, по обочинам которой, среди рыжей хвои, кучно росли мелкие жёлтые “гвоздики” - так он про себя называл эти осенние грибы, хотя они имели какое-то другое, мудрёное, название, кажется, гигрофоры - и на всякий случай, для затравки, срезал десятка два подмороженных шляпок.

Сергей очень надеялся на “рядовки” - эти поздние грибы, особенно “серухи”, не раз выручали его в октябрьских поисках. Для начала нужно было найти хотя бы одну семейку, посмотреть, как они выглядят, где любят прятаться, а дальше всё становилось проще…

Возле ельника он обнаружил несколько “серух”: сначала в глаза бросился большой скособоченный гриб, белеющий исподом, а потом отыскались и другие, присыпанные игольником. На пробу Сергей разрезал большой гриб - он был чист, без какой-либо червоточины.

И, как он предполагал, дело сразу пошло на лад: стали попадаться зарывшиеся в землю “зеленушки”, лопушистые фиолетовые “рядовки”, сосновые опята, растущие ярусами на трухлявых пнях.

“А всё же я молодец! - похвалил себя Сергей. - Хорошо, что выбрался…”

И для окончательной уверенности добавил присказку, услышанную когда-то от бывалых людей:

“Всё будет “чики-чики”…”

Солнце упрямо пробивалось сквозь молочную пелену облаков. В лесу становилось светлее и как будто теплее. Ели, просыпаясь, зашевелили убелёнными изморозью хвойными ресницами, затрепетали золотые, тронутые чернью листья в берёзовом мелятнике, и пошёл странный дождь без дождя, лёгкая морось от тающего снега, которую Сергей поначалу не замечал, а заметив, удивился. Чтобы не промокнуть от бесконечного сеева, Сергей старался держаться открытых мест, и лучше всего ему подходили боровые просеки.

Подала печальный голосок синичка-теньковка, и так же грустно заговорили между собой клесты-еловики: “дью-дью”.

Сергей, сидя на корточках, срезал мясистые, с серыми чешуйками наверху, “ежовики”:

“Ну что бы я теперь делал в городе? По пивнушкам шакалил…”

Кто-то потряс огненную осинку над головой --">