Юрий Александрович Фанкин - Избранные стихотворения

Юрий ФАНКИН ИЗБРАННЫЕ СТИХОТВОРЕНИЯ

КОГДА-ТО, В НЕЗАПАМЯТНОМ КОЛЕНЕ…

Когда-то, в незапамятном колене

Мой предок свил гнездовье на селе,

И потому я чувствую волненье,

Шагая по распаханной земле.

И оттого, что избы низковаты,

Поля просторны в липецком краю,

Я ощущаю здесь широковатость,

Приземистость исконную свою.

Но, несмотря на плеч моих сажени

И чувства, что наследственно храню,

Тревожно мне: а вдруг в моём селенье

Меня сочтут за дальнюю родню?

Я БЫЛ БОГАЧ

Я из подстепья, как и Бунин, вышел.

Наш дом других богатством превзошёл:

Не из соломы – из железа крыша,

Не земляной, а деревянный пол.

Я на коня заскакивал с разгона,

Так, чтобы были все удивлены.

Был лес и пруд. Была в углу икона.

И был отец, вернувшийся с войны.

Был чёрный хлеб, а над кроватью завесь.

И был цветок за лавкой, на окне.

Я был богач. Пустое слово «зависть»

Не липло, как репейники, ко мне.

Вот жизнь прошла, прошла-промельтешила,

Колёсами вагонными стуча.

Я не обрёл ни дачи, ни машины,

Но не утратил чувство богача.

Состарились девчоночки-царевны.

Пустили лес бесхозный на пилу.

Уж нет отца и нет моей деревни,

Но дивный Спас по-прежнему в углу.

В МОЁМ КРАЮ ГРЕЧИХОЙ БЕЛОЙ ПАХНЕТ…

В моём краю гречихой белой пахнет.

Там, в чёрной пашне, россыпи зерна.

Там выгорают добела рубахи,

А лица загорают дочерна.

В моём краю черны от вишни губы.

Белы берёзы на краю села.

Там у людей улыбки белозубы,

Там чёрный хлеб, а соль белым-бела.

В моём краю на потемневших елях

Белеет снег, нетронутый, густой...

Мне этот край дороже в чёрно-белом –

Своей простой и строгой красотой.

Я В ПОЕЗДЕ САЖУСЬ К ОКНУ…

Я в поезде сажусь к окну.

Деревни русские повсюду...

Я в тех местах едва ли буду:

Мне жизнь отмерили одну.

Как я хотел бы час иль два

Побыть в избе, мне незнакомой,

Где дверь увенчана подковой,

Где не подслащены слова.

Спросить: давно ль в районе сухо?

Как сыновья? Отец-то жив?

И деревенскую краюху

Разрезать, к сердцу приложив.

ЗВЕРОБОЙ

На чердаке, у тёмного оконца,

Где запахов июльских разнобой,

Висят пучки с неяркой позолотцей –

Сухой и духовитый зверобой.

Придёт декабрь, и жестью серебристой

Морозец окна снова обобьёт.

Мой дед опять надумает лечиться

И чаю зверобойного нальёт.

Я усомнюсь: «А может, бесполезно?..»

А он, лешак, в любые чащи вхож,

Лишь усмехнётся: «У меня ж болезни...

А ты пошто седьмую чашку пьёшь?»

КОЛОДЕЦ 

Брёвна мохом покрыты,

Воздух тронула прель.

Стариковски сердито

Тарахтит журавель.

Поутратила свежесть,

Потемнела вода,

И приходят всё реже

С коромыслом сюда.

Сколько лет, не стеная,

Ты поил всё село!

О, вода ледяная! –

Стужей губы свело.

Сколько было у сруба

Ожиданий, разлук.

Что шептали здесь губы

Над сплетением рук?

Вспомни, сруб мой сутулый,

Вспомни, звёздный корец,

Сколько вёдер тонуло,

Обручальных колец...

Ты постой у колодца,

В глубину погляди,

Где расходятся кольца

От набухшей бадьи.

Песни прежних околиц

У колодца слышней...

Даже в старый колодец

Не бросают камней.

ДЕРГАЧИ

Не игрушка ли с заводом? –

Поиграет, замолчит...

На лугу, за огородом,

Заскрипели дергачи.

Над игрушкою потешной

Месяц сгорбленный встаёт.

Этот звук, сухой, тележный,

Мне покоя не даёт.

Вспоминаю то, что было:

Как в июньский сенокос

На караковой кобыле

Ехал юный водовоз.

Поскребу свою макушку

И уйду грустить в ночи...

Кто заводит ту игрушку?

Где припрятаны ключи?

ОБЛАКА

Не насытить глаза синевою,

Не смотреть на неё свысока...

Над моею седой головою

К горизонту плывут облака.

Пусть они опускаются ниже

И плывут с каждым годом быстрей,

Я, как в детстве, волнуюсь и вижу

Очертания птиц и зверей.

Любованье недолго продлится,

Впереди – расставанье и суд.

Но святые небесные птицы

Подберут, обогреют, спасут.

НА

--">