Маргарита Мастеркова-Тупицына - Родченко

отрешенному
видению модернизма, противоречившему отношению
Родченко к архитектуре как к практике, определяемой
спецификой места и откликающейся на конкретный социокультурный контекст.
Весной 1920 года был создан исследовательский
институт ИНХУК (Институт художественной культуры).
Его первым президентом, а также директором Отдела монументального искусства стал Кандинский.
Сотрудники института, в их числе Родченко, Любовь
Попова и Варвара Степанова, сначала полностью
поддержали программу своего директора. Подобно

11

членам Живскульптарх’а, Кандинский отстаивал идею
синтеза изобразительных искусств, к спектру которых
он добавил музыку, поэзию, театр и хореографию.
Это не могло не импонировать Родченко, и без того
интересовавшемуся литературой и театром, а также
участвовавшему в дискуссиях о взаимосвязи между
живописью и музыкой, которые проходили в ИНХУКе
в октябре 1920-го. Что касается намерений Кандинского соединить искусство с психологией, то они натолкнулись на разногласия: этот подход представлялся
Родченко ненаучным и противоречил его растущему
желанию поставить свои формальные эксперименты на
службу утилитаризму. Устремления Кандинского носили
похожий характер — с той лишь разницей, что он настаивал на статистической оценке того, как пролетариат
воспринимает формальный язык модернизма. Так или
иначе, «экспериментальная психология» Кандинского,
основанная на долгосрочных исследованиях, шла вразрез с неуемной тягой к производству, свойственной его
более молодым коллегам.
Знаменитые дебаты о композиции и конструкции
начались в ИНХУКе 1 января 1921 года, вскоре после
образования Рабочей группы объективного анализа. Ее
члены взбунтовались против одержимости Кандинского
психологией восприятия, что и привело к его уходу из
ИНХУКа в середине января, когда он понял, что его
влияние в институте стремительно ослабевает. Несмотря
на опасения, связанные с тем, что художники «могут

Александр Родченко

12 и­ спользовать в искусстве советы инженера»6, дискуссии
между членами Рабочей группы объективного анализа
были проникнуты инженерной риторикой, направленной
против чисто эстетического подхода. Поначалу Родченко
«отрицал правомерность конструкции в живописи»7,
но чуть позже в своей брошюре «Линия» пересмотрел
этот категорический вывод, сказав: «Уход живописи от
изобразительности повлиял на всю структуру произведения в целом, приближая его к конструкции и отодвигая
все дальше и дальше от композиционного принципа
построения».8 Как говорилось выше, к формальному
разграничению между живописными композициями
и живописными конструкциями он пришел в 1919 году,
создав первую серию линейных картин, которые назвал «пронумерованными конструкциями». Название
почти наверняка было навеяно различиями и сходствами
между этими конструкциями и пронумерованными композициями Кандинского, равно как и необходимостью
провести между ними черту.
Пока шли дебаты в ИНХУКе, Родченко создал
множество рисунков, в которых отразились его лабораторный настрой и твердое намерение немедленно
проверить выдвинутые теории. Некоторые из этих конструктивистских рисунков были реализованы на холсте
с точностью, присущей инструментам чертежника
и кальке; живопись фактически превратилась в интеллектуальный, лишенный эмоций процесс. Именно это
научно-художественное отношение к беспредметной

13

живописи, наряду с пониманием важности экспериментального рисунка для конструктивизма, сопутствовало
зарождению идеи и плана выставки «5x5=25» (1921).
Она была разбита на две части (полотна выставлялись
в сентябре, работы на бумаге — в октябре) и включала
в себя работы пяти художников: Л. Поповой, А. Родченко, А. Экстер, В. Степановой и А. Веснина. Сменявшаяся экспозиция поколебала незыблемость музейных
правил, предполагавших статичность, а также статус
музея как «хранилища […] уники [уникального]», благодаря чему он «превращается в архив»9. Показ плоскостных работ с целью отречения от них превратил эту
эпохальную выставку в деконструктивистский проект,
тем более что она включала в себя тот самый материал, который была призвана отрицать. Среди работ
Родченко, выставленных на «5x5=25», была визуально
аскетичная «Конструкция № 126», один-единственный
белый зигзаг, бьющий --">