Юрий Мори - Ньогль (СИ)

  Первую парочку писатель Карандашов встретил в метро. Поезд уже тревожно гудел из тоннеля, люди привычно отступили на шаг назад - ну как сдует! - а рядом с писателем в людской тесноте очутились две барышни.

  "Миленькие! - подумал Карандашов. - Особенно, брюнетка. Есть в ней что-то южное, страстное. Эдакая хванчкара!".

  Примеченная им девушка подошла вплотную к блондинке, чуть наклонила голову к уху последней и тихо сказала:

  - Ньогль!

  Или нечто подобное: Карандашов был уже в годах, слышал так себе, да и шумно в метро. Факт, что слово было короткое и незнакомое. Писателя это раздражало, незнакомые слова родной речи, для него? Это невозможно! Хотя... Скорее всего, не по-русски, тогда ладно.

  Блондинка, до того безучастно смотревшая на мозаику с изображением бессмертного подвига М.С. Паниковского, запечатлённый в смальте и прочей майолике момент кульминации кражи премиального гуся, резко выпрямилась.

  В детстве писателя Карандашова про такое говорили: лом проглотила. Девушка широко улыбнулась и довольно громко ответила:

  - Ньогль!

  Теперь Карандашов хорошо расслышал слово, но ясности это не внесло. Какая-то новая молодёжная мода? Субкультура? Жаргон?

  Он внимательно, довольно нагло оглядел обеих девушек: теперь уже и брюнетка улыбалась во весь рот, демонстрируя ровные зубки. Больше ни слова они не говорили, никаких тайных масонских жестов не делали. И одеты вроде как нормально... А вскоре всех троих проглотил поезд, разбросав по желудку из скамеек и поручней кого куда.

  Но загадка Карандашова не оставляла. Он даже открыл википедию в телефоне, набрал незнакомое слово. Потом ещё и ещё раз, меняя местами буквы, то ставя, то стирая мягкие знаки.

  Бесполезно. Нет такого слова. Понятия, животного, названия, химического соединения, даже музыкальной группы - и то нет!

  Озадаченный, он едва не проехал нужную станцию, но опомнился и всё-таки выбрался наружу. На эскалаторе Карандашов прижался вправо, напряжённо размышляя. Люди бежали вверх рядом, а он стоял, ждал, пока ступеньки сами довезут доверху.

  Писателю было не по себе.

  Выйдя на улицу, он первым делом позвонил знакомому критику Кабаневичу, нанёс ему моральную травму - слова тот тоже не знал - и немного повеселел от содеянного. Есть, есть ещё варианты: словари, переводчики, да целый, прости Господи, гугл в шаговой доступности. Не говоря уже о яндексе, где долгие годы найдётся всё.

  Радость длилась недолго: он стоял на пешеходном переходе, ожидая, пока пламенеющий в муках человечек сменится шагающим гуманоидом, и здесь его обогнали двое. Один - явный затянувшийся гость столицы, в оранжевом жилете и плоской кепке, второй и вовсе мальчишка-музыкант, низенький, двумя руками держащий хитро изогнутый футляр.

  В инструментах Карандашов не понимал ничего, поэтому ему показалось, что в футляре находится сковородка в безуспешной борьбе с раструбом паровозного клаксона. Представив извлекаемый из этого мутанта звук, он вздрогнул, но немедля забыл о музыке: гость с далёких гор наклонился к мальчишке и - с заметным акцентом - сказал:

  - Ньогль!

  Паренёк едва не уронил свою сковородку с раструбом, часто-часто закивал, улыбнулся и звонко подтвердил:

  - Ньогль!

  Это выходило за всякие мыслимые рамки, включая обрамление картин, металлоискатели и нормы приличия.

  Карандашов вклинился между ними и требовательно спросил:

  - Что это значит?!

  Двое переглянулись и в один голос уточнили:

  - Шито, грождонина?

  - Вы о чём, дяденька?

  Писатель махнул рукой и устремился через дорогу, благо гуманоид шагал и шагал под мерную смену цифр на табло. Удивлённые его вопросом остались позади, а Карандашов, достигнув тротуара, повернулся и скорым шагом направился к дому. Благо уже

--">