Виктория Юрьевна Амелина - Дом для Дома

Дом для Дома

Кажется, к чужому сундуку уже никогда не подобрать ключ. Уже никогда не отпустить штурвал истребителя. Никогда ни пес, ни стены не примут новых хозяев. Но бывает, чужая тайна оказывается и твоей тоже. И, возможно, героям этой истории удастся найти дом.

Виктория Амелина. Дом для Дома

То, что боль, страх, страдания человека исчезают с его смертью, что ничего не остается по взлетам, падениям, наслаждениям и пыткам, является благодарным подарком эволюции, которая уподобила нас животным. Если бы после каждого несчастного, измученного оставался хоть один атом его чувств и это печальное наследие поколений росло, если бы хоть искра страданий могла перейти от человека к человеку, мир был бы полон ужасного воя, насильно вырванного из внутренностей.

Станислав Лем «Голос неба» (польск. Glos Pana)

Все герои придуманы, пес настоящий.

Пролог

Рождение

Рождение – не все. Я не верю в гороскопы. В тот день, когда решалась моя жизнь, за окном сыпали белые пятнышки. Такие, знаете ли, мелкие обломки замерзших рек, пахнущих чужими краями? Хотя тогда сыпали частицы самого обычного Днепра — не Дуная, не Дона, не Вислы, не Амазонки или Миссисипи, не Невы или Москвы-реки, а именно Днепра. По внешнему виду никогда не отличишь, но запах живого снега не спутаешь. Экран телевизора снежит так же – в комнате старика, которого я очень люблю, – только пятнышки на экране ничем не пахнут. Как и все, что происходит в телевизоре.

По документам имя мое должно начаться на букву «D». Полковник, которого я очень люблю, будет называть меня потом «дурашкой», тогда мне дали другое имя: Dominicus. Да, в феврале 1991-го года я стал одним из хозяйских псов, с правильным именем, на правильную букву. Конечно, меня не крестили — это нам не нужно, ведь все равно все мы, так или иначе, попадаем в Божий рай. Зато мне выдали документы, где указана моя порода, цвет шерсти и другие параметры, важные для будущего покупателя.

Одежда, сшитая в Бердичеве, продавалась плохо, особенно после того, как фабрика остановилась и продавать было уже нечего; щенки, пожалуй, продавались получше.

В тот день, когда покупатель пришел, я уже имел имя и документы, и хозяин моей матери был готов во что бы то ни стало меня продать своему далекому родственнику. И за окном снежило, хотя я еще и не знал, что такое снег и какое значение будет иметь выбор покупателя для меня и многих людей и собак, которые случатся на моем пути. Если бы покупатель ошибся выбирая, мы никогда бы и не встретились с мужчиной, который меня очень любил и которого очень люблю я, пудель, по паспорту Dominicus, а для близких запросто – Дом.

Породы

Пудель я не простой – королевский. Хотя впоследствии мне придется узнать, что эта дополнительная примета для пуделей моего роста — «королевский» — действительно надумана. Возможно, даже это просто маркетинговый ход продавцов слишком больших пуделей, которым нужно как-то выживать в нашей части света во время закрытия швейных фабрик и возвращения моды на аристократию. Думаю, по-английски в моих документах записано просто «standard poodel» — «пудель стандартный». Стандартный и королевский, согласитесь, не одно и то же. Впрочем, из маленького украинского городка Новерска вся Европа казалась королевством из волшебной сказки. Поэтому в те времена, в которые мне именно пришлось проживать свою собачью жизнь, с 1991-го по 2005-й, вообще, почти все вещи, пересекая границу с бывшими республиками СССР, становились королевскими, элитными и люксовыми...

Так что не поддавайтесь на лесть: я просто большой пудель. Знатоки даже качали головами, измеряя меня от кончиков лап до белой гривки: слишком большой. Большой не по жизни своей, а по размеру. Неверный.

Автор этой книги

Вот автор рассказывает вам, что он, то есть я, пудель. Мол, разве не все вправе сказать? Даже и пудели. Или, вы думаете, не все? Не каждая собака, так сказать, имеет право на понимание. Тем более слова разве это собачье дело? Я, если честно, иногда тоже думаю, что речь — это слишком сложно. Слишком много в ней противоречий, недомолвок, оговорок и лжи откровенной.

Даже взять именно это слово — пудель. В некоторых странах пуделями называют, например, слишком послушных политиков. Премьер-министра Великобритании Тони Блэра могли бы называть спаниелем, болонкой, таксой или... — но британские журналисты способны назвать своего премьера, как угодно, хоть