Лев Иванович Ошанин - Вода бессмертия

дорогам идя своим,

Если б так же без лжи и фальши

Всюду ближние были с ним…

Стой, баллада. Молчите, перья.

Люди — нынешние, не те,—

Принимайте тост за доверье

К человеческой чистоте!

МЕЖДУ СЫРДАРЬЕЙ И АМУДАРЬЕЙ

Между Сырдарьей и Амударьей

Двадцать три столетья назад

В Согдиане утреннею порой

Македонцы в трубы трубят.

Александр привык, что победный гул

Отдается на гребнях скал.

Ветер Азии жадной душой хлебнул —

Искандером двурогим стал.

Может, он бы и не дал себе труда

Лезть по грудам кривых камней,

Но из Персии в страхе бежал сюда

Недобитый им царь царей.

Впрочем, если царь трусоват и слаб,

День неверен его и сер,—

Заколол его родственник и сатрап,

А сатрапа добил Искандер.

Перед ним Согдиана добром полна —

Мараканда и Бухара.

Перед ним Согдиана. Только она

Непокорна и недобра.

Две баллады ползут за ним по траве —

Их попробуй останови:

Одна об отрубленной голове.

Другая о первой любви.

От осады измаявшись и озверев,

Обманув рассветную мглу,

Нес он ярость свою и угрюмый гнев

На захваченную скалу.

Но когда он ворвался к врагу во двор.

Чтобы меч свой отправить в пляс.

Встретил он голубой полудетский, взор

Восхищенных испуганных глаз.

В них бесстрашье скользнуло тайным лучом,

Разлилось сияньем огней,—

Все ждала —

                вот такой с обнаженным мечом

Вдруг ворвется из небыли к ней.

…Стихли воины — здесь их мечи не у дел.

Что случилось с царем? В первый раз

С неумелою нежностью он глядел

В зори влажных распахнутых глаз.

Толпы первых красавиц тянулись к нему,

Чтобы он подарил им хоть миг,—

Только взглядом скользнув,

                         как в песок, как во тьму.

Мимо них он шагал напрямик.

Что случилось с царем? Словно светится весь…

Он легенды водил в поводу,

А хлестнула любовь его первая здесь

Лишь на двадцать девятом году.

Смотрят воины — вот он к ней руки простер.

Что ж, коль жаркая блажь его ест,

Пусть рабынею бросит ее в свой шатер,

Поиграет, пока надоест.

Но согдийка разрушила призрачный мир,

Растопила в своем тепле.

Вместо пира кровавого

                                брачный пир

Он сыграл на этой скале.

В первый раз закружилась его голова.

Мир повис на ее пояске…

Он заветные ночью шептал ей слова

На неведомом ей языке.

Он рассказывал, как его думы влекли

Не за кровью — за счастьем людским.

Как он должен добраться до края земли

Через кровь, через боль, через дым.

Но баллада любви была второй.

А всем прочим лаврам взамен

Между Сырдарьей и Амударьей

Согдианец встал Спитамен.

Спитамен — любимец долин и гор,

С Искандером душою схож,

Встал пришельцам наперекор,

Острым знаменем вскинув нож.

Солнце с неба оторвалось,

Чтобы не был он ликом хмур.

Он в одежде из золотых волос

И леопардовых шкур.

В каждом доме ждала Искандера беда,

Были горные тропы узки.

А когда он ломал и сжигал города —

Спитамен уходил в пески.

Но богатство и сила были с врагом.

Чтоб не стать добычей земли,

Все састары и бузурганы кругом

На поклон к Искандеру пошли.

И тогда Спитамен, растоптав имена

Тех, кто не были слову верны,

Кочевые лихие созвал племена

Для голодной народной войны.

Искандер усмехнулся смешком незлым.

Полководцу велел своему

Разгромить гордеца до конца

                                            и живым

Спитамена доставить к нему.

Но в горячих песках, возле глиняных стен,

Где стервятники в небе царят,

На родимой земле уложил Спитамен —

Одного к одному — весь отряд.

Хмурясь, шлет Искандер полководцев других,

Спитамен уж почти в их руках,

Но опять только трупы шакалам от них…

Тонет след Спитамена в песках.

За год царь полземли записал за собой.

Целовала заря его щит —

А меж Сырдарьей и Амударьей

Он два года бесславно торчит.

Он готов Спитамена --">