Дан Берг - Свой своему

выстоять в мрачные дни упадка духа, овладевшего потерявшей жениха Зелдой. Время играло в руку сильному. “Я покорю ее сердце, а там, глядишь, и женюсь!” – раскидывал умом честный Берл. “Лучше без любви, да один, чем многих сластолюбцев покушения…” – думала проницательная Зелда.

Шумные застолья у раби Меира неизменно украшало доброе вино. Оно прогоняло грусть и заботы, разглаживало морщины на лбу бедняка, располагало к беседе, звало к праведности. А разве без рюмки хорошей водки задастся хоровод с песней и танцем? И мудрая хасидская сказка не расскажется и не услышится без капли хмельного. Да и что такое душа без желудка и селезенки? Нет дела богоугодной компании до угрюмых хасидоборцев, величающих собрания у цадика сборищем пьяниц и обжор. От зависти не придумано лекарство.

Жизнелюбивый Берл на совесть держался сей важной грани хасидских традиций и неизменно окрылял себя чаркой. Небесный глас подстрекал его растопить огнем горького зелья лед в душе Зелды. Вера в успех – лучшее снадобье против первых неудач. Да и у девицы сердце не каменное, и не век же противиться поклонению! Зелда не тянулась, боже сохрани, за лихим хасидом, но иной раз уступала и соглашалась пригубить.

Умно замыслен праздник пурим: свой к своему льнет. Не устоят ни просвещенец, ни хасидоборец в жестоковыйности их и вместе с хасидом пойдут глядеть на веселый пуримшпиль. Охочий до актерства Берл представлял Мордехая, а красавица Зелда нарядилась царицей Эстер. И читался свиток библейский, и подарки дарились друзьям и врагам, и грозили трещотки Аману, и источали сладкий запах гоменташи, и играли скрипки и флейты, и рекой лилось вино, ибо евреи пьют в этот великий день, покуда добро от зла не перестают отличать. Благодарные свидетели лицедейства без конца угощали артистов, и случилось меж Берлом и Зелдой то, что меж увенчанными славой Мордехаем и Эстер не случилось.

3

– Догадываешься, что привело меня, раби Айзик? – спросил Авигдор.

– В нашем Божине тайн нет, – ответил цадик.

– Берл любит сирую и хочет жениться. Что посоветуешь?

– Что Двора молвит?

– Пчелка говорит, мезальянс не впрок нам.

– Что не впрок-то?

– Сам не пойму. Против она.

– Мне донесли, мол, раби Меир за женитьбу стоит горой, – сказал Айзик.

– Не знаю, право, что и думать…

– От Меира умного слова не жди. Чтоб не ошибиться, поступай наоборот!

– Твой совет?

– Прост и не нов. Откупишься. “Что делалось, то и будет делаться” – Соломоновы слова!

– А чадо нерадивое?

– Не медля найти ему достойную невесту!

Берл поспешил к цадику. Раби Меир встретил своего хасида строго.

– Остережен и пренебрег! Мне донесли, мол, раби Айзик не хочет твоего и Зелды счастья. Не медля под венец – глупости наперекор! – воскликнул раби Меир.

– Боюсь, не вырву у отца согласья…

– Против воли родителя грех восставать!

– Как же быть мне, раби?

– Завел кашу – расхлебывай!

Авигдор вступил под низкие своды. Комната мрачна, как сама нужда. За столом сидит мать Зелды с шитьем. Гость уселся на скамью у стены. “Прости меня, бедная женщина, я был невежлив с тобой…” – пробормотал Авигдор. Молчание в ответ. “Берл достоин осужденья. Мы с Дворой не менее виновны”, – продолжил. Хозяйка бледна, нема. “Желание твое неисполнимо. Мир не изменить”. На глазах женщины показались слезы. “Прошу, прими отступные, – сказал Авигдор, протягивая сверток, – здесь много денег, очень много. Это наше с Дворой покаяние”. Женщина, плача, придвинула сверток к себе. Авигдор вышел. “Что делалось, то и будет делаться”, – вспомнилось ему.

Берлин, Антверпен, Париж

1

Закончилось пребывание Ицхака и сестры его Ревекки в украинском городе Божине. Пора возвращаться домой в Берлин, дабы не злоупотреблять гостеприимством божинского делового партнера, хасида Авигдора. Гости, завзятые немецкие просвещенцы, сверх коммерческой цели имели намерение получше понять восточных соплеменников на предмет осмеяния экзотического содержимого их хасидских голов и перевоспитания носителей оных.

Просвещенцы возвращались с добычей – их сопровождали Дов и Маргалит, старшие сын и дочь Авигдора. Ицхак зазвал Дова, прельстивши его видами на открытие общего дела, а заодно надеясь свести умного парня с хасидской тропы. Ревекка же, желая вырастить миссионерку для продвижения на восток идей женской свободы, задумала залучить в гости Пнину, младшую жемчужину Авигдора, да дела --">