Сергей Овчинников - Ключ от острова

свободы меряй, от меня никаких ограничений. Жги, старичок!

И мы обнялись.

Какое-то время я ещё пытался представлять себя на линейке между бомжом и олигархом, потом отпустило. Ночью мне снился остров, я подплывал всё ближе и уже собирался ступить на обжигающий белоснежный песок.

Ключи от чужой квартиры

Я сижу, чинно перекинув ногу за ногу, на том самом "пушкинском" диване. В одной руке у меня угловатый стакан, а в нём немного янтаря из бесконечных запасов хозяина жилища. Я слизываю дымную односолодовую горечь с ледяных кубиков, грани их постепенно закругляются, а мои глаза также постепенно закрываются от удовольствия. Диван, по преданию, знававший задницы поталантливее, мою немилосердно сверлит выпирающими пружинами.

− Вот! Тебя даже мебель не воспринимает как личность! – Так бы моя бывшая, скорее всего, припечатала. И сегодня я бы впервые с ней согласился. Вся эта ярчайшая bright personality

под ударами судьбы распалась цветными стеклышками в детском калейдоскопе вместе с остатками двадцатилетнего брака. Они отчаянно

трепыхаются и исполняют причудливые узоры, доставляя сиюминутное удовлетворение, но мне-то нужна фотографическая четкость!

− Не спать! – это я себе – думаю вслух. Вечер сулит романтическую встречу, и я, можно сказать, немного взволнован.

В другой руке на манер чёток я перебираю связку ключей от неожиданно свалившихся на меня антикварных апартаментов. Один – серебристый, симметричный, обоюдоострый, другой – латунный, затертый с архаичной колючей бородкой.

У меня определенно дежа-вю, и я слишком хорошо помню откуда. Тогда тоже квартира и связка ключей. Без антиквариата, но после кельи студгородка казалась, по меньшей мере, джуниор сьютом. Она прибегает, раскрасневшись с мороза, этаким снегирём. Смущенная улыбка на почти детском лице. Быстро начинает раздеваться и становится жарко вот здесь и ещё тут. Четверть века. Как же её звали?

Веки тяжелеют, и я проваливаюсь глубже воспоминаний. Колокол дверного звонка заставляет вздрогнуть и окинуть взглядом экспозицию – идеально. Одергиваю рубашку и иду встречать.

Боже! Эти струящиеся, совершенно сумасшедшие, волосы обдают волной свежести, похоже, облепиховой! В них зарыться с головой и больше никому не открывать! Но теперь я вижу только глаза и уже начинаю тонуть! Не без помощи single malt – мелькает проблеск сознания. Говорят, на этом острове единственная винокурня – надо будет запомнить буквы. Может там тоже не ступала нога… Хм, а винокуры…

− Привет – говорит. – А вы вроде бы меня в музей приглашали? – появляется неуверенная улыбка.

− О да, сударыня, это здесь – торопливо бормочу я и, перефразируя на манер Костика из "Покровских Ворот", впопыхах и не надеясь особенно, что новое поколение способно считать код: – Экспонаты вас ждут!

И тут она выгибается, порывисто прижимая запястье ко лбу:

− Я такая внезапная, противоречивая вся…. – И это восторг!

Накручиваю ручку граммофона. Выходит, двадцать пять лет назад нам пели Scorpions про любовь с первого укуса из сверкающего двухкассетника. Сегодня же винил на заботливо отреставрированной механике и непреходящий «Love me tender». Быть может есть надежда, что прошлое ещё не наступило? Или в какое именно будущее желаете вернуться? – Мда, ну это слишком шикарный выбор даже для острова Свободы – упс, каламбур – следующая тогда Гуантанамера!

Мы медленно движемся в притворном танце, огибая подтянутые подновленной обивкой стулья, будто дожидающиеся своего великого комбинатора, а может уже дождавшиеся? Подпеваем вполголоса Элвису, приближая губы и переходя на шёпот: "For my darling I love you, And I always will". Шепот срывается, становится хриплым. Я спотыкаюсь и мягко приземляюсь на один из стульев, не выпуская ее руку. Пытаясь сохранить равновесие, она делает широкий шаг, полы её юбки распахиваются шире положенного. Меня снова бросает в жар, и рука проворно скользит туда, куда ещё секунду назад – рано или вовсе нельзя, но теперь уже точно – ДА!

Звонок телефона безжалостно вспарывает тонкое полотно мимолётной реальности. Просыпаюсь.

− Ало, это музей? – звенят колокольчики на другом конце – Я подъехала, где у вас начало осмотра?

− Хранитель будет через минуту, ожидайте. – Растягиваю слова, но нетерпение выдаёт.

Ссыпаюсь по ступенькам в асфальтовую духоту июльского вечера. Сон ещё не отпускает, только теперь острее – и волосы, и глаза и… --">