Жорж Сименон - Правда о Бэби Донж

Жорж Сименон Правда о Беби Донж

1

Разве неприметная мошка не всколыхнет подчас поверхность пруда сильнее, чем брошенный камень? Так случилось и в то воскресенье в Каштановой роще. Бывали воскресные дни, которые стали для Донжей, в известном смысле, историческими, например воскресенье грозы, когда рухнул бук «через три минуты, после того как под ним прошла мама», или воскресенье крупного спора, рассорившего на несколько месяцев оба семейства.

Напротив, то воскресенье, которое можно было бы назвать воскресеньем большой драмы, текло безмятежно и спокойно, словно ручеек на равнине.

Как всегда на даче, Франсуа проснулся около шести. Жена даже не услышала, как он на цыпочках вышел из комнаты, а если и услышала, то не приоткрыла глаз.

Было 20 августа. Солнце уже встало в голубом, будто выписанном акварелью небе, влажный воздух благоухал. Слегка пригладив в ванной волосы, Франсуа в пижаме и сандалиях спустился вниз, вошел в кухню, где кухарка Кло, в таком же домашнем виде, как он, неторопливо заливала кофейник кипятком.

— Меня опять чуть не сожрали комары, — объявила она, почесывая бледные в красных желваках ноги.

Франсуа выпил кофе и отправился в сад. В десять он все еще был там. Чем занимался? Да ничем особенным. В огороде отметил, что помидоры пора подвязать. Не забыть сказать об этом завтра садовнику Папо! Напомнить также, чтобы не оставлял шланг для поливки на дорожках. И еще: зеленый горошек по-прежнему снимают слишком поздно — он переспевает.

В доме, на втором этаже, подняли жалюзи. В окне появилась мальчишечья голова. Франсуа приветственно помахал сынишке. Ребенок ответил. На нем был белый халатик. Под густыми растрепанными волосами личико казалось еще худей, кожа — прозрачнее, круги под глазами — темнее. От отца он унаследовал длинный, слегка искривленный нос. Просто поразительно! Уже одна эта примета вполне доказывала, что он — сын Франсуа. В остальном, правда, мальчик похож на мать; от нее у него эта фарфоровая хрупкость. Даже голубизна глаз напоминает о тонком синем фарфоре.

Сейчас горничная Марта оденет мальчугана. Комнаты в доме светлые, сам дом — веселый. В полном смысле слова идеальный загородный дом, каким его рисуют себе горожане. Ничуть не похож на деревенскую хибарку, с которой начиналась постройка. Вокруг красивая лужайка, отлогие склоны. Фруктовый сад, особенно весной, — настоящее чудо. В двух шагах небольшая роща и ручей.

Зазвонили колокола. Над верхушками яблонь вырисовывалась квадратная колокольня в Орнэ. За оградой шла на подъем ухабистая дорога; Франсуа слышал шаги соседей, идущих по ней к мессе, и прерывистое дыхание пожилых женщин. Забавно все-таки! Кумушки болтают вовсю, но до начала подъема их не видно; стоит же им пройти несколько метров в гору, слова становятся реже, фразы обрываются на середине; разговор возобновляется лишь на вершине склона.

Франсуа отправился в сарай, вывез оттуда каток, прокатал теннисный корт, потом натянул сетку. Около девяти утра он увидел сынишку, бегущего к нему с удочкой в руке.

— Привяжи мне крючок.

У восьмилетнего Жака ноги длинные и худые, губы пухлые, как у девочки.

— Мама встала?

— Не знаю.

Мальчик спустился к ручью. Ему ни разу не удавалось что-нибудь поймать, но случаю было угодно, чтобы именно в это воскресенье к нему на крючок угодила маленькая рыбка. Жак не осмеливался дотронуться до нее. Взволнованный, почти испуганный, он прерывисто дышал.

— Папа, иди скорее… Рыбка!

Потом Франсуа Донж, все еще в пижаме и промокших сандалиях, решил заглянуть в оранжерею, но на дорожке появилась кухарка.

— В чем дело, Кло?

— Вы забыли шампиньоны. Цыплят по-домашнему без шампиньонов не приготовишь, а в поселке их не продают.

Каждое воскресенье одно и то же! В субботу Франсуа отправлялся на рынок и набивал машину всем, что ему наказывали привезти. Каждый член семьи вручал ему список, а кухарка писала свои заказы карандашом на клочке бумаги.

— Вы уверены, что заказывали шампиньоны?

— Уверена. Я их записала.

— А в машине вы смотрели?

Ладно! Он пошел одеваться, по дороге прислушался у дверей спальни. Может быть, жена и не спит, но шума не слышно.

Франсуа Донж невысок, худощав, но крепко сбит и силен; черты лица у него тонкие, нос длинный, искривленный, очень своеобразный, взгляд насмешливый.

— Не смотри на меня так, словно потешаешься надо мной, — --">