Пётр Владимирович Волкодав - Булава скифского царя

Пётр Волкодав БУЛАВА СКИФСКОГО ЦАРЯ

Льву Николаевичу Гумилёву и посвящает автор первую книгу романа, книгу о скифах, овеянных славой легенд и былин — степных богатырях — наших предках. Извините, что Степан, присутствует не во всех главах, но я и преследовал цель: Главные герои — Все персонажи!

* * *

  За кордон, или дальше

  Где меня будет ждать

  Незнакомый рассвет…

  Патагонская пыль,

  Гималайские травы…

  Будут долго хранить

  Мой

  Затерянный след.

  Где-то, в далёком краю

  Я,

  Своё счастье найду, и

  Печальную песню о доме,

  Которого нет у меня,

  на Родимой Земле,

  на которой,

  я хозяином не был

  ни дня.

  О потерянном и обретённом,

  О вчерашнем и завтрашнем дне,

  О народе, отставшем от счастья

  На замученном красном коне…

  Эх — раз, да ещё раз,

  Да ещё много-много раз…

С. Ротарь.

Пролог

Изредка дальний свет выхватывает жёлтовато-выгоревшую диском слепящего, разделительную полосу; верстовые столбы трассы Одесса-Тирасполь и редкие предупредительные знаки. Полотно дороги убегает и, — торопится, стремясь в незримую и вечно-бесконечную даль будущего.

Дорога струится, рисуя, — словно на начатом полотне холста штрихи и кривые черновиков будущего творения художника и мастера. Ей — дороге, — нет, и не будет конца — никогда-никогда.

Трещины старого с заметными залысинами и местами вспученного временами покрытия бьют по глазам морщинами старости, а сухой ковыль на обочине стелется волнами, будто на море, — будоражит душу и навевает прошлое, а его — прошлое никак не отринешь, — никак и не выплеснешь из себя. Не получается. Никак!

Мы — в настоящем, уже несмутном времени, на многострадальной земле Приднестровье, а в десятке километров колыхается Днестровская осока.

Тира — так называли Днестр, живущие на её берегах: греки фракийцы, скифы, словены и другие народы. Немало за свой долгий век повидала эта река, немало унесла она вод с тех незапамятных времён. Река, разделявшая земли и народы, тихо струится и по сей день, как в те былинные времена, а — разграбленные неупокоенные захоронения наших отцов — скифов, — курганы Приднестровья молчат.

Молчат и те, которые — нетронуты, слава Папаю и — не найдены пока и, не исследованы археологами и, далеко не раскрыли всех своих загадок и тайн.

Именно здесь, в Приднестровье — один из горячих перекрёстков жизни античной Европы.

На пустынной ночной дороге новенькая «лада». Колёса монотонно проглатывают километры шоссе, а перекрёстка всё нет и нет. Повороты, изгибы, трещины дорожного полотна и, странное напряжённое молчание. В салоне авто двое мужчин: отец и сын. Изредка натянутую ситуацию молчания нарушает визг тормозов.

Костя выжимает из машины всё, на что она способна, не зная, зачем и почему, напряжённо вглядываясь в ночь. Стрелка спидометра редко падает ниже цифры 175. Он искренне удивлён и ошарашен происходящим, но старается не подавать виду. Костя не следит за асфальтовой лентой, а часто и незаметно пощипывает себя за ногу и чувствует, — происходящее не сон — рядом с ним, на соседнем сидении — отец. Он пока не знает что предпринять.

Стоит завести беседу и мираж исчезнет, канув в реальность; снова окажешься в квартире, а молчать и искоса наблюдать за пассажиром, тоже нет мочи. Костя давно не чувствовал такого напряжения и растерянности, не знает, что предпринять. Ситуация — фантастический сон и непредсказуемо развивающийся сюжет. Бывают такие ситуации у всех у нас, когда мы не знаем что предпринять. А время — идёт и идёт, подгоняя ладу.

«Куда мы едем?» — опять таки непонятно Косте. — «И, зачем?» — Вопрос зависает и пока остаётся без ответа.