Сьюзен Гласпелл - Где-то далеко

пока наконец не достигало пустыни — там мудрые и знающие люди орошали сухую землю, а та одаривала их злаками и цветами. Эта картина была ярче, чем какая-либо история, прочитанная в книге. И ей всегда становилось легче дышать, если она думала о сосновых лесах Орегона. В этих грёзах было что-то освобождающее; нечто такое, что раздвигало рамки обыденности. Мысли об этом крае освежали её, и воображение не знало границ. В этих мечтах отражалась бесконечность, они олицетворяли красоту и простор. В той стране люди даже лучше понимали мир.

И ещё она любила представлять шум Тихого океана: его волны когда-то пенились в неизведанных морских широтах, а теперь набегают на дикое побережье Орегона или плещутся в гаванях штата Вашингтон. Девушке нравилось отправлять письма в Портленд, Сиэтл, Спокан и Такому, ведь это были яркие, цветущие города в краю возможностей и красоты. Она любила рисовать себе Сиэтл — город, построенный на холмах (что само по себе удивительно, если вспомнить Чикаго, в котором нет ни единой возвышенности). Она закрывала глаза, мысленно восхищаясь горным пиком вдали — такой величественный вид, должно быть, открывался жителям Портленда. Иногда она была такой усталой, что не понимала, что делает — и тогда она шептала молитвы горной вершине. Дальние дали действительно были местом, где ни одна просьба не оставалась без ответа.

В то лето Запад был переполнен туристами, которые ворчали по каждому поводу, а маленькая девушка сидела в раскалённом Чикаго и, невзирая на расстояние, впитывала дух далёких земель. Тысячи людей путешествовали по железной дороге вдоль берегов реки Колумбии, смотрели из окон, но не любовались природой, а она сидела за пишущей машинкой в тесной, шумной конторе и слышала освежающий звон ручейка и шёпот сосен. Когда она забывала о реальности, то становилась хозяйкой тех земель; душные дни лишали её и без того скудных сил, она склонялась всё ниже и ниже над клавишами машинки, но с горячим упорством продолжала печатать о бесконечной красоте и порядке в Далёкой стране. И край прохладных ветерков и свежего воздуха в свою очередь был так добр к ней — он не отворачивался от неё, а лишь простирался всё дальше и становился невероятно прекрасным.

И вот в один знаменательный для неё вечер она увидела картину — живое воплощение и доказательство её мечты. Конечно, у них в конторе были проспекты с броскими картинками. Но это были лишь выдуманные виды, а полотно подтверждало, доказывало её правоту, и в этом знании была радость. Она обожала картину и хваталась за неё, как любой держался бы за воплощение своей мечты.

Сосновый лес стал её убежищем. Когда она слишком уставала, чтобы строить воздушные замки, она просто представляла, как сидит в прохладной тени сосен, а рядом пробегает маленькая речушка, неся студёную воду далёких снегов. Это было отдыхом и отрадой.

Иногда она улыбалась при мысли о том, что в их конторе никто не знает о её мечтаниях, и задумывалась, что они сказали, если бы узнали. Некоторые сотрудники как-то странно посматривали на неё — это слегка смущало её.

Однажды мистер Осборн попросил её зайти к нему в кабинет. Она присела на стул рядом с его столом. Он повёл себя необычно: повернулся в своём вращающемся кресле, затем поднялся и подошёл к окну.

Старшая стенографистка пожаловалась на её кашель: она считала, что нашей девушке нельзя работать в коллективе. Стенографистке было неприятно говорить такое, но и молчать она больше не могла. Этот разговор случился ещё неделю назад, но мистер Осборн ничего не предпринимал, откладывая предстоящее обсуждение. Однако мешкать было нельзя. Главная стенографистка — ценный работник, и, кроме того, она была права.

Мистер Осборн сказал девушке, что они задумали некоторые перестановки в конторе, поэтому на какое-то время придётся освободить место, убрав несколько столов (это было всё, что он смог в тот момент придумать). Не могла бы она выполнять свою работу дома, если он пришлёт ей туда печатную машинку? Её работу можно делать и дома.

Девушка почувствовала разочарование — она не была уверена, что в её комнатке найдётся место для печатной машинки, и там словно не хватало воздуха. Она привыкла к конторе со всеми её картами, картинками, рекламными проспектами и посетителями, которые только что приехали из дальних краёв. Контора была мостиком между мечтой и реальностью. Но ей ничего не оставалось, как согласиться.

Она поднялась --">