Сьюзен Гласпелл - Где-то далеко

эта картина принадлежит другому человеку.

— Я не понимаю. — Дама посмотрела на него с удивлением.

— А нечего тут понимать! — почти закричал он. — Эта картина принадлежит другому человеку.

Дама повернулась и пошла к выходу, но потом обернулась.

— Я дам за неё пятьдесят долларов, — так же спокойно сказала она.

— Мадам, — загремел старик, — предложите мне хоть пять тысяч, я всё равно скажу вам, что эта картина не продаётся! Понимаете?

— Да, конечно, — ответила она и ушла.

Он долго не мог успокоиться. «Я вот что скажу, — шумел он, обращаясь к озеру Мичиган, которое вставлял в раму, — это Её картина. и только её. Я скажу это любому, кто полезет с такими глупыми предложениями».

После этого старик часто задумывался, не выйти ли ему из лавочки и заговорить с ней. Но, возможно, он был просто сдержанным человеком по своей натуре. Он хотел подойти к ней однажды и сказать, что картина теперь её. Но ему казалось, что глупо говорить такое: она и так наверняка это знает. Старик беспокоился о её кашле, который, похоже, усиливался; он уже всё обдумал и решил, что с наступлением холодов пригласит её заходить в магазинчик и любоваться полотном в тепле. Старик чувствовал, что знаком с ней тысячу лет. И хотя он не знал даже её имени, ни разу не слышал её голоса, ему казалось, что эта девушка для него самый близкий человек на свете.

Но если бы старик узнал её истинную историю, он вряд ли бы понял. Он был бы удивлён и разочарован, если бы ему сказали, что та девушка никогда не видела ни соснового бора, ни гор. Более того, часть её жизни осталась бы загадкой не только для него, но и для всех остальных.

Основные факты её жизни были простыми и неинтересными. Её история мало чем отличалась от историй тысяч других девушек в этом городе. Если бы вы навели справки, то узнали, что она работает машинисткой в крупной земельной компании, что во всём Чикаго у неё нет ни одной родной души или знакомых и что она живёт в меблированных комнатах в большом доме. Там бы вам сказали, что она милая девушка, тихая, словно мышка, и жаль, что ей приходится так много работать — у бедняжки очень хрупкое здоровье. Здесь заканчиваются сухие факты, которые не расскажут доподлинную историю.

Контора, где трудилась наша девушка, являлась филиалом большой северо-западной земельной компании, в которой работали с участками в Айдахо, Монтане, Орегоне и Вашингтоне. Девушка сидела за печатной машинкой и набирала тексты о красотах этих прекрасных земель: о бескрайних лесах, холмах и долинах, о горных вершинах и быстрых речках. В рекламных проспектах говорилось, что в тех краях есть возможности для каждого человека, а огромные плодородные земли сулили урожай. День за днём она печатала тексты о том, как в тех местах больные излечивались, бедные становились богатыми и что эту восхитительную страну не в силах изобразить скромное перо.

И вот девушка, чью жизнь нельзя назвать лёгкой, стала думать, что где-то далеко есть край, где всё правильно и хорошо. В той стране не знали, что такое усталость и одиночество, там по утрам люди не просыпались измученными и неотдохнувшими, а по вечерам не страдали от бессонницы из-за переутомления. Она рисовала в своём воображении место, где трамваи не звонили так громко, не было эстакадной надземки, а у мальчишек-газетчиков были сплошь приятные голоса. Где-то далеко лежала земля, которая не знала ни смога, ни грязи, где тишина проникала в самое сердце, а соседи не буянили по ночам в унылых домах, которые жались друг к другу. Там не было узких улочек, запруженных толпой; даже лошади — и те не выбивались там из сил. Именно там сбывались мечты; в той красивой стране никто не питался одним черносливом, подливка никогда не была жирной, а картофель не подгорал на плите. Где-то далеко простиралась страна цветов, птиц и ласковых людей — край благосостояния, здоровых сил и улыбок.

Всё это было создано её воображением. Она слышала истории о том, как человек осваивал пустынные районы Айдахо, рассказы об огромных богатствах, которыми располагает этот почти неизведанный штат. Её увлекала поэзия превращения сухих земель в насыщенные влагой угодья. Часто в зной, когда она сильно уставала и вокруг всё было пыльно и грязно, её фантазия устремлялась к маленькому горному ручейку, который берёт своё начало в облачных вершинах. Её воображение летело вместе с торопливым потоком через лес, наполненный ароматами, устремлялось с обрывов, --">