Анастасия Юрьевна Скорикова - Стихи

минут

Забытый первозданный мир вернется.

* * *

Я вышла в двенадцать часов на крыльцо.

Припудрен был воздух морозной пыльцой.

Светло, словно днем, было всюду;

Писать было можно, читать без труда,

Как будто извергла иная среда

Из недр своих звездную груду.

И мрачные мысли всплывали со дна

Сознания, точно старались сполна

Бессонный занять промежуток.

Угрюм, точно туча, и бледен, как мел,

По небу полуночи ангел летел.

Размах его крыльев был жуток.

* * *

Цепенея, смотрю на чугунный цветок:

Между прутьев вплетен, как в терновый венок,

Принесен из нездешнего сада.

Разделяя на сторону эту и ту,

Проводя между жизнью и смертью черту, —

В бесконечность уходит ограда.

Гонит воды, вскрывая сугробы, весна,

И отходит с трудом от нестрашного сна

Прежней жизни застывшая груда.

За решеткой кладбищенской время течет,

Но в другом направленье, теряя отсчет.

И смотрю я как будто оттуда.

* * *

М.

И это всё? — Волна у ног, песок,

Гортанный голубиный голосок,

Два облака, стоящих в мертвой зоне.

Всей жизни незатейливый сюжет

Из тьмы сомнений вынесен на свет —

Перед тобой лежит как на ладони.

Мне мало ветра, серенькой воды,

В которой отражаются следы

Линялого застиранного неба.

Лед пламени, горячий арбалет —

Все то, чего на этом свете нет,

Теперь для нас насущным стало хлебом.

ЦЕРКОВЬ ВОСКРЕСЕНИЯ НА ДЕБРЕ

Лет четыреста церковь стоит. В глубине — полумрак.

От молитв и от слез прихожан эти стены устали.

Не людей они видят, а тени скользящие, прах.

Хмуры лики святых: потемнели от долгой печали.

Жирный запах елея разлит, словно жидкий сургуч.

Здесь неловко глазеть, а креститься, не веря, — нелепо.

Но раскрыто, как триптих, окно, сбоку — солнечный луч.

Восковая свеча — только слепок луча, грубый слепок.

* * *

Снова строчки приходят… Не стоит писать ни о чем,

если жизнь упорхнет из любого силка птицелова,

не подхватишь, сказав пару фраз, не накроешь сачком,

не удержишь в садке полноценного меткого слова,

ускользнет, утечет ручейком из ладоней твоих,

золотистым отливом, речным ароматом волнуя.

О, как пылки когда-то мы были! Как холоден стих

по сравненью с касанием рук и теплом поцелуя!

* * *

Мы живем с тобой в пустой квартире —

минимум комфорта: стол, кровать;

серенький скворечник смастерили,      

чтобы легче было умирать.

Нежным солнцем северным согреты,

вскормлены чувствительной средой…

И не то что просвистели это,

просто все давным-давно не то.

Дармоеды, эмигранты, птицы

(для таких несносны холода),

мы хотим обратно возвратиться,

но, беда, забыли вот — куда.

* * *

Осиротел навек пригород бедный мой,

переменился так… Или же я не та?

Здесь, оставляя мне только любовь и боль,

ржавчина октября выела все цвета.

Зябко. Осенний свет тает, как парафин.

В парке по вечерам вижу порой отца:

куртка мелькнет вдали — в роще рябых осин,

и полетят к земле плоские их сердца.

Он-то умел смотреть сквозь пустоту и мрак.

Помню, что мы всегда спорили горячо.

Кажется, если вдруг резко ускорить шаг —

можно его догнать, можно обнять еще.

НОВОСТРОЙКА

Согласись, в новостройке легко позабыть о прошлом?

Свежей краской пропахли и дом и листва за домом.

Можно вновь подобреть, поглупеть, стать для всех хорошим,

выходить на балкон с сигареткой по пояс голым,

Будто бы и тебя здесь слепили по ходу дела

из  остатков раствора, из кашицы придорожной

с добавлением нежности, патоки, чистотела   

и вдохнули надежду, с которой теперь возможно,

череду  обескровленных  замерших лет минуя,

быть  довольным вполне, потому что ты есть на свете, —

как бы дали еще один шанс или жизнь иную,

и сопутствует ей --">