Вадим Валерьевич Булаев - Когда полиция ещё была милицией

каблуками в район замка. Через минут десять им, уже потным от усердия и слегка оглохшим от производимого шума, наконец-то открыла дверь крайне соблазнительная блондинистая девица с ногами, что называется, от ушей. Одета она была в полупрозрачный розовый халатик в ''крупную дырочку'', причем под халатиком категорически ничего не было. Оба мента откровенно залюбовались…

Приятное наваждение развеяла сама красавица, совершенно по рыночному, хрипло (и куда делся тот нежный голосок) заголосившая во всю не слабую мощь легких.

— Вы кто такие!!! Да вы знаете, уроды, кто тут живет?! Вам че, мусора, звездочки надоели? Быстро мне телефон начальника, ваши ксивы…

Когда такая эффектная женщина превращается в самую обычную визгливую, вздорную бабу, становится сразу легче работать. Пропадает тот восторг и, одновременно, дискомфорт, который испытывает любой мужик, глядя такую желанную, но почти не досягаемую богиню. А к обычным, на сквозь понятным людям у нас самое простое отношение…

Молча, не обращая ни какого внимания на по- прежнему качающую права особу, опера вошли.

— Прикрой выход. Не дай бог подорвет, нас потом точно по стенке размажут. И эту дуру заткни чем ни будь. — Мнушкин достал пистолет и начал осматриваться. — Сунь ее вон … ну хоть в сортир.

Кореш бесцеремонно оттолкнул возмущенную хозяйку в глубь коридора, захлопнул замок, после чего так же достал свой ПМ и кивком головы указал ей на стоящий прихожей диван.

— Сядь, хрюшка мятежная.

Убранство квартиры впечатляло. Сразу было видно, что ремонт сделан на совесть, а мебель выбрана под присмотром не самого последнего дизайнера. Повсюду, ровными рядами вдоль стен стояли в дубовых кадочках крохотные деревца с труднопроизносимым японским названием ''бансай'', с потолка лился мягкий, приятный глазу свет, ноги тонули в цветастых пуховых коврах.

Снимать не слишком чистую обувь не стали из принципа. Пущай убирает, не умрет. Зато будет дольше помнить и крепче уважать родные органы. Прикрывая друг друга, двинули вперед. По слухам, за Дущиком особых дерзостей не водилось, но все когда — нибудь бывает в первый раз. Вот возьмет, упрется рогом ''мол не хочу в тюрьму, господа. Не желаю. У меня на воле красивая девушка, Макдональдс и белый хлеб каждый день. Сидеть сейчас ни как нельзя. Потом приходите.'' А что бы при случае отстоять свои не хитрые желания вполне мог по сходной цене прикупить пистолетик, да еще с патрончиками. Такие случаи бывали слишком часто, чтобы их игнорировать.

Неожиданно выяснилось, что осматривать то особо и нечего. Вместо ожидаемой, согласно стандартов, трехкомнатной ''чешки'' оказалось, что после модной перепланировки фактически все жилое пространство свелось к спальне и здоровенной гостиной-кухне да закутку с обеденным столом. Был еще, правда, сортир с ванной, но и там никого не оказалось. Леха честно перевернул оба дивана, отодвинул шторы, поглазел за телевизионную тумбу, выбросил все вещи из маленького шкафчика в прихожей прямо на пол. Вышел на пустой балкон, подвигал зачем-то одиноко стоящий резной табурет, понюхал стеклянную пепельницу с не свежими окурками. Пусто.

— Ау! Серега, выходи, подлый трус!

Никто, разумеется не отозвался. Полный праведного гнева, Мнушкин раненой рысью рванул в не плотно прикрытое любовное гнездышко. Там тоже ноль. Вся мебель сводилась к стильной, с ортопедическим матрацом, кровати и двум тумбочкам возле нее. Были еще зеркальный потолок да хрустальная люстра, но к ним претензий не было. Убедившись, что удача окончательно повернулась к ним задом, опер обессилено плюхнулся спиной на стену и закрыл глаза.

— Андрюха. Я ж не идиот. Я же только вот разговаривал с ним по мобиле. Так не бывает!

Коллега молчал. Он тоже чувствовал себя полным лохом и в настоящий момент раздумывал по поводу не законного проникновения в жилище, превышения служебных полномочий, резво убегающего вдаль очередного звания, а также о еще очень многих, но крайне малоприятных вещах, ждущих в самом не далеком будущем.

— Вые…т и высушат. — вырвался наружу окончательно сформировавшийся результат столь печальных размышлений.

— Ну, лягаши, доигрались? — злорадно завелась стоящая тут же хозяйка. — Теперь вас, сучат, с дерьмом смешают. Да я …

— Глохни, тварь!!! — перекошенного от ненависти и полного озверения Леху сейчас не узнала бы даже родная мама. — Мне, может, и крышка, но ты у меня сейчас все --">