Вадим Валерьевич Булаев - Холод южного ветра (СИ)

Глава 1

Сигнал тревоги настиг меня за поеданием консервированных ананасов. Прямо из банки лопал. Не вставая с койки, удобно подбив под спину подушку, открыл — и лопал. Полной ложкой, с удовольствием, жмурясь от приятной сытости. Представлял себя офицером-отпускником из богатой семьи на курорте. Или сыном мэра. Сам толком не решил, кем быть интереснее, однако оба варианта определённо не уступали друг другу.

Мимо вразвалочку, словно направлялся в душевую, а не на построение, прошёл Гаст Цапкис. Такой же, как и я, солдат первого года службы. Неплохой парень. Худой, жилистый, с покрытыми мелкими шрамами кистями рук — приветом из слесарного прошлого. По биографии — почти брат. Родом, как и все мы, из отсталой жопы галактики, заточенной под узкую специализацию. Всей разницы — мой мир был аграрным, засушливым, сплошь покрытым полями генномодифицированной пшеницы, а его — один большой завод с редкими вкраплениями сельского хозяйства.

В армию он тоже попал, как и я, только с поправкой на заводское происхождение — я не желал корячиться на полях, а он не хотел всю жизнь простоять у станка, следуя семейной традиции. О новом мечтал, вырваться из циклического однообразия жизни. Помог семье закрыть кредиты на всякую мелочь, выпил с друзьями в баре напоследок — и к вербовщику. Под мамкин плач.

Казённая жизнь, форма и дурацкие приказы ни меня, ни Гаста не пугали. Всё лучше, чем за нищенскую зарплату горбатиться без перспектив.

И ещё имелось общее: ни на моей родине, ни на его фрукты особо не росли. Повывели их за ненадобностью, или не прижились — кто знает? Потому любили мы их очень. Наесться не могли.

В некоторых садах, с искусственно изменённым климатом, я слышал, имелись всякие там вишни с виноградом, известные мне исключительно по учебникам образовательного курса. Целых три года учили читать, писать и всякому иному. По ускоренной программе, с применением гипнотехник. По старым понятиям — почти школу с училищем закончил.

А ведь… тут я душой кривлю. Росли у нас абрикосы со сливами. Плохонько, но росли. Вот только за лакомство мы их не считали — с детства оскомину набили. Ананасы же — другое дело! Сладкие, много, с кислиночкой.

Икнулось… Долька встала в горле комом. Не люблю школу. Как вспомню — так вздрогну. Еле высидел тогда обязаловку. На полях, под палящими лучами и то лучше было.

Покосившись на банку в моих руках, Гаст ничего не сказал. Каждый компенсировал скупое в продуктовом разнообразии детство и ещё более прижимистую учебку, как умел. На маяке кормили классно, продукты толком никто не экономил. Хочешь есть — ешь. К сержанту Бо подойди и возьми, чего душе угодно. Он дядька с пониманием, выдаст. Хоть тушёнку, хоть сока упаковку. Главное, не мусорить и жрать исключительно в свободное от службы время. Один чёрт потом калории с потом выйдут, на занятиях по физподготовке. Толстеть нам никто не давал.

Рассказать кому из оставшихся в дальних далях сослуживцев-рекрутов — рёбра пересчитают. Враньём сочтут. Ну или от зависти. Это же немыслимо — в нарушение всех распорядков можем жрать днём и ночью! Да ещё и эксклюзивы всякие!

Пусть завидуют… Мы по первой категории продовольственного обеспечения проходим. Которая для пилотов, разведчиков и прочих засекреченных товарищей. Положено мне ананасы, и во все ведомости вписано — положено. А мелкие послабления — сержант сознательно их допускает. Чтобы нажрались мы вкусностей вволю и успокоились. Перебесились после однообразной каши с мясной размазнёй, по внешнему виду более всего сходной с санитарной пастой для мытья рук.

У нас почти весь взвод в первые дни пугался разнообразия пищевого довольствия. По карманам еду прятали, чтобы потом, втайне, слопать. Под одеялами чавкали.

С обеспечением у нас сложностей нет: харчей полные подвалы, на две жизни хватит, питьевая станция автономная, и только фрукты-овощи поступают через специальную шлюзовую камеру. Тестируются там на яды, на аллергены. Местные поставляют по договору с Галактической Федерацией.

Мы поначалу всё подсмотреть пытались — люди они или нет? Или мутанты? Сгорали от любопытства, спорили, воображали всякое. Не смогли. Защитный периметр с четырёхметровым забором бдит в обе стороны. Мы не видим их, они — нас.

Узнали только, что ездят здешние на примитивных машинах. Один из наших рискнул, залез повыше, поглядел на отъезжающий рыдван с --">