Мигель де Сервантес Сааведра - Дон-Кихот Ламанчский. Часть 2

воззвавшаго меня отъ жизни животной къ жизни человѣческой. Онъ говорилъ такъ убѣдительно, что самъ директоръ больницы заподозрилъ было на минуту его родственниковъ въ жестокости и алчности, а капелланъ, вполнѣ убѣжденный въ исцѣленіи бакалавра, рѣшился освободить и показать его самому архіепископу, дабы и тотъ засвидѣтельствовалъ несомнѣнное исцѣленіе его. Директоръ больницы пытался было отклонить капеллана отъ принятаго имъ рѣшенія, увѣряя его, что онъ скоро раскается въ своей поспѣшности; но тщетны были всѣ предостереженія опытнаго человѣка, не перестававшаго повторять, что бакалавръ остается такимъ же сумасшедшимъ, какимъ былъ. Въ отвѣтъ на всѣ доводы директора, капелланъ показалъ ему письмо архіепископа, и тогда директору осталось выдать бакалавру платье и поручить его капеллану.

Переодѣвшись, бакалавръ пожелалъ проститься съ нѣкоторыми изъ своихъ товарищей и просилъ позволенія у капеллана извѣстить ихъ. Капелланъ позволилъ, и съ нѣсколькими другими лицами отправился вслѣдъ за освобожденнымъ больнымъ.

Проходя возлѣ рѣшетки, за которой содержался одинъ бѣшеный, бывшій, въ ту пору, совершенно спокойнымъ, бакалавръ сказалъ ему: «прощай, братъ! Не имѣешь ли ты чего поручить мнѣ; я ухожу отсюда, по волѣ Всевышняго, возвратившаго мнѣ разсудокъ, не потому, чтобы я это заслужилъ, но единственно по безпредѣльной благости своей. Онъ не забудетъ, мой другъ, и тебя, если ты довѣришься и будешь молиться ему; а пока я позабочусь прислать тебѣ нѣсколько лакомыхъ кусковъ, зная, по опыту, что сумасшествіе чаще всего бываетъ слѣдствіемъ желудочной и головной пустоты. Крѣпись же, мой другъ, и не падай духомъ, потому что въ посѣщающихъ насъ бѣдствіяхъ малодушіе только усиливаетъ страданія и приближаетъ послѣдній нашъ часъ».

Услышавъ это, другой бѣшеный, сидѣвшій напротивъ, быстро приподнялся съ старой рогожки, на которой онъ лежалъ совершенно голый, и закричалъ во все горло, спрашивая: какой это умникъ уходитъ изъ больницы, не въ мѣру окрѣпнувъ тѣломъ и душой?

— Это я! отвѣчалъ бакалавръ, мнѣ не къ чему оставаться здѣсь послѣ той милости, которую Господь явилъ мнѣ.

— Смотри, мой другъ! говорилъ ему полуумный, не сглазилъ бы тебя чортъ. Послушайся-ка меня и оставайся лучше здѣсь, чтобы не трудиться возвращаться назадъ.

— Я знаю, что я здоровъ и навсегда ухожу отсюда, сказалъ бакалавръ.

— Ты! ты здоровъ? ну Богъ тебѣ въ помощь, воскликнулъ бѣшенный, только клянусь верховнымъ владычествомъ олицетворяемаго мною Юпитера, я поражу Севилью — за то, что она даруетъ тебѣ свободу — такими ударами, память о которыхъ пройдетъ изъ вѣка въ вѣкъ; аминь. Или ты не вѣдаешь, безмозглый бакалавръ, о моемъ всемогуществѣ? Не вѣдаешь ли ты, что я громовержецъ Юпитеръ, держащій въ рукахъ моихъ громы, которыми могу разрушить и въ пепелъ обратить міръ. Но нѣтъ, я не до конца прогнѣваюсь на невѣжественный городъ; а ограничусь лишь тѣмъ, что лишу его на три года небесной воды, считая съ того дня, въ который произнесенъ этотъ приговоръ. А! ты здоровъ и свободенъ, а я остаюсь въ моей тюрьмѣ полуумнымъ. Хорошо, хорошо, но повторяю: пусть знаетъ Севилья, что я прежде повѣшусь, чѣмъ орошу ее дождемъ.

Всѣ съ удивленіемъ слушали эту нелѣпицу, когда бакалавръ живо повернувшись къ капеллану и взявъ его за руки, сказалъ ему: «не обращайте, пожалуста, вниманія на угрозы этого полуумваго, потому что если онъ, богъ громовъ, Юпитеръ, то я, богъ морей, Нептунъ, и слѣдственно могу дождить на землю всегда, когда это окажется нужнымъ.

«Очень хорошо, очень хорошо», проговорилъ капелланъ, «но тѣмъ временемъ не нужно раздражать Юпитера, а потому, господинъ Нептунъ, потрудитесь вернуться въ вашу комнату, мы зайдемъ за вами въ другой разъ.»

Всѣ присутствовавшіе при этой сценѣ разсмѣялись изумленію капеллана; бакалавра же переодѣли въ прежнее платье, отвели въ его комнату, и дѣлу конецъ.

— Такъ вотъ она, та исторія, сказалъ Донъ-Кихотъ, которая приходилась такъ кстати теперь, что вы не могли не разсказать ее. О, господинъ цирюльникъ, господинъ цирюльникъ! Неужели вы думаете, будто мы ужь такъ слѣпы, что дальше носа ничего не видомъ. Неужели вы не знаете, что всѣ эти сравненія ума съ умомъ, мужества съ мужествомъ, красоты съ красотой и рода съ родомъ всегда неумѣстны и не нравятся никому. Милостивый государь! я не богъ морей Нептунъ, и нисколько не претендую слыть человѣкомъ высокаго ума, особенно не имѣя счастія быть имъ, что не --">