Мигель де Сервантес Сааведра - Дон-Кихот Ламанчский. Часть 2

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Глава I

Во второй части этой исторіи, повѣствующей о третьемъ выѣздѣ Донъ-Кихота, Сидъ Гамедъ Бененгели говоритъ, что священникъ и цирюльникъ больше мѣсяца избѣгали встрѣчь съ общимъ ихъ другомъ, боясь своимъ присутствіемъ пробудить въ немъ воспоминаніе о недавнихъ событіяхъ. Тѣмъ не менѣе, они часто навѣщали его племянницу и экономку, увѣщевая ихъ заботиться о хозяинѣ дома и кормить его пищей, здоровой для желудка, и въ особенности для головы Донъ-Кихота, ставшей несомнѣннымъ источникомъ всѣхъ его бѣдъ. Женщины обѣщали исполнить все это тѣмъ старательнѣе, что Донъ-Кихотъ казался имъ совершенно излечившимся отъ своего помѣшательства. Новость эта не могла не обрадовать нашихъ друзей, поздравлявшихъ себя съ благими послѣдствіями хитрости, придуманной ими для возвращенія Донъ-Кихота домой, и разсказанной въ послѣднихъ главахъ перваго тома этой большой и истинной исторіи. Находя однако не совсѣмъ вѣроятнымъ быстрое исцѣленіе его, они рѣшились сами удостовѣриться въ томъ, и взаимно пообѣщавъ себѣ не затрогивать слабую струну Донъ-Кихота — рыцарства, дабы не растравить только-что зажившей раны его, отправились къ нему въ комнату, гдѣ застали его сидящимъ на кровати, одѣтымъ въ зеленый, саржевый камзолъ, и въ колпкѣ изъ красной толедской шерсти. Весь онъ такъ высохъ и похудѣлъ въ послѣднее время, что походилъ скорѣй на мумію, чѣмъ на человѣка. Онъ радушно принялъ гостей, и на вопросы о его здоровьи отвѣчалъ съ тактомъ и большимъ умомъ. Завязавшійся между ними разговоръ перешелъ мало-по-малу отъ общихъ разъ къ дѣламъ общественнымъ и правительственнымъ распоряженіямъ. Каждый изъ разговаривавшихъ, сдѣлавшись на минуту новымъ Ликургомъ или Солономъ, предлагалъ разныя мѣры въ измѣненію какого-либо постановленія; либо въ искорененію одного изъ существующихъ злоупотребленій, и друзья, разсуждая объ общественныхъ дѣлахъ, преобразовывали ихъ на словахъ такъ хорошо, что государство казалось готово было выйти совершенно новымъ изъ ихъ рукъ. Донъ-Кихотъ судилъ обо всемъ такъ здраво, говорилъ такъ умно, что гости не сомнѣвались больше въ его выздоровленіи, а племянница и экономка со слезами радости благодарили Творца, возвратившаго разсудокъ ихъ покровителю. Священникъ, отказавшись однако отъ прежняго своего намѣренія молчать о рыцарствѣ, рѣшился окончательно убѣдиться: истинно или призрачно выздоровленіе его друга, и уловивъ удобную минуту, началъ разсказывать послѣднія придворныя новости. Носятся слухи, говорилъ онъ, будто турки дѣлаютъ большія приготовленія въ войнѣ, намѣреваясь двинуть изъ Босфора огромный флотъ: неизвѣстно только, на какихъ берегахъ разразится эта ужасная буря. Онъ добавилъ, что весь христіанскій міръ встревоженъ этимъ извѣстіемъ, и что его величество озаботился, на всякій случай, обезопасить неаполитанское королевство отъ нападенія со стороны острововъ Сициліи и Мальты.

— Его величество дѣйствуетъ, какъ благоразумный полководецъ, отвѣчалъ Донъ-Кихотъ, — приводя въ оборонительное положеніе свои обширныя владѣнія, и не допуская захватить ихъ врасплохъ. Но если-бы онъ удостоилъ меня чести, пожелавъ узнать, на этотъ счетъ, мое мнѣніе, я бы присовѣтовалъ ему мѣру, о которой, безъ сомнѣнія, онъ не помышляетъ теперь.

Не успѣлъ Донъ-Кихотъ докончить своихъ словъ, какъ священникъ невольно подумалъ: «да хранитъ тебя Богъ, несчастный другъ мой, возвращающійся, какъ кажется, къ прежнимъ сумазбродствамъ».

Цирюльникъ, думавшій тоже самое, спросилъ Донъ-Кихота, что это за мѣра такая, страшась, какъ говорилъ онъ, услышать одну изъ тѣхъ безсмыслицъ, которыя безъ зазрѣнія совѣсти вчастую предлагаютъ королямъ.

— Въ той мѣрѣ, которую я хотѣлъ бы предложить, нѣтъ ничего безсмысленнаго; напротивъ, она осмыслена, какъ нельзя болѣе, возразилъ Донъ-Кихотъ.

— Быть можетъ, сказалъ цирюльникъ, но опытъ показалъ. какъ часто эти осмысленныя мѣры бываютъ непримѣнимы въ дѣлу, или просто смѣшны, а порой даже противны интересамъ народа и короля.

— Согласенъ, отвѣчалъ Донъ-Кихотъ, но въ моемъ предложеніи нѣтъ --">