Лина Николаева - Черными нитями

— Ладно, пора заканчивать, — голос Акрена стал сухим. — Усадите и глаз с него не спускайте! Если будет спорить, можете продолжить перевоспитание. Кир В-Бреймон разрешил. Только лицо не трогайте. Скоро коронация.

Практики швырнули его в карету, точно тряпичную куклу, и забрались следом.

— В больницу имени Орина, — скомандовал З-Аскан. Дверь кареты закрылась, две лошадки бодрым шагом потрусили по мостовой.

Рейн вжал голову в плечи и огненным взглядом осмотрелся по сторонам.

Они не пришли и уже не придут.

Надо надеяться только на себя. Как и всегда. Выживание продолжается.

Если выскочить из кареты и успеть сгруппироваться, можно избежать сотрясения и переломов. Дождь и дымка скроют его. Но сначала практики. Например, сжать пальцы и ткнуть правого в глаз. Он тут же схватится за лицо. Левого — за горло, сжать и душить. Рейн слабо пошевелился, и тело отозвалось болью.

— Кажется, он опять что-то замышляет, — хмыкнул правый.

— Я бы лучше вздремнул, пока мы едем.

— Я тоже, — отозвался практик и ударил Рейна под ухо ребром ладони. На миг он увидел лицо Аста, а затем всё исчезло.

Яркий белый свет слепил глаза. Рейн попробовал пошевелиться, но понял, что руки и ноги крепко удерживали верёвки. Одежды на нём не было, только нижнюю часть тела прикрывал кусок лёгкой ткани. Рядом что-то гудело, но голова казалась ужасно тяжёлой, и Рейн никак не мог набраться сил, чтобы поднять её и разглядеть, откуда шёл звук.

— Какой тощий, — послышался сочувственный женский голос.

— Перевоспитание — дело такое, — усмехнулся незнакомый мужчина. — Их морят голодом и бьют. Вспомни, Рис приехал таким же.

— Я тогда не занималась этим.

— Ладно. Ты обработала его раны на спине?

— Не только на спине, — женщина вздохнула с неподдельной грустью.

Свет немного померк, Рейн осторожно поднял голову. Заметив это, женщина беспокойно сказала:

— Газ перестал действовать. Дать новую дозу?

— Пусть полежит так, иначе проснётся в следующий раз совсем слабым.

— Как вы себя чувствуете, кир? — заботливо спросила женщина.

На ней было свободное коричневое платье и белый фартук — костюм медсестры. На мужчине — широкие рубашка и брюки светло-коричневого цвета. Врач. Он держал перед собой лист бумаги на маленькой деревянной дощечке и что-то увлечённо писал.

— Идите к чёрту! — рявкнул Рейн и нашёл взглядом Аста. Демон навис над ним.

Медсестра сделала несколько шагов и остановилась. На фоне синего кафеля она казалась неуместным пятном.

— Кир Л-Арджан, вам выпала великая честь стать королём Кирии. Вы должны быть лучше и сильнее всех нас, быть нашим примером. Мы поможем вам избавиться от проклятия Аша, вы станете чисты и свободны.

Рейн рванулся, но путы крепко удерживали его на холодном стальном столе.

— Сана, — строго сказал врач. — Не время для всего этого. Сходи за Мираном, он будет мне ассистировать. Я подготовлю донора.

Они вышли. Рейн снова рванулся и тут же упал на стол. Ну вот же, его шанс! Он посмотрел на правую руку, на левую, попытался дотянуться зубами до узлов. Далеко.

Рейн приподнялся и пошевелил голой ступнёй. Верёвка плотно обхватывала лодыжку. Опустившись на стол, он простонал. Ничего. Никак.

И они тоже не пришли. Ради спасения других можно пожертвовать одним, так говорил Вир, и одного выбрали. Овцу отдали на закланье.

Рейн снова дёрнулся и жадно уставился на Аста. Тёмные кудрявые волосы. Серо-синие глаза. Высокий, худощавый. Весь в чёрном. Его сердце, разум, совесть, сила — всё лучшее в нём. Кем он станет без него?

— Не твоя смерть, — демон повторил слова, которые поддерживали в нём силу уже столько лет, а сейчас звучали, как настоящее проклятие. — Моя.

— Нет! — закричал Рейн и забился в путах.

— Я буду всегда, не важно внутри или снаружи, — пообещал Аст. Он выглядел таким живым, таким человечным, точно это не просто бесплотный демон, а друг, брат, даже настоящий близнец. — Я продолжу шептать раз за разом. Ты только слушай своё сердце.

— Нет! — Рейн взвыл, как побитая собака.

— Я — это ты, а ты — это я. Твоя сила всегда с тобой, она — внутри и не зависит от других. Доверяй себе.

— Нет, нет, нет! — Рейн кричал и бился, но с каждым разом всё тише, всё слабее.