Екатерина Годвер (Ink Visitor) - Всадники со станции Нар'Дан

кто-то из них обронил ее в один из прошлых визитов.

Норнис и остальные колбонги слушали с напряженным вниманием.

— Я, пока был маленький, много раз пытался представить себе, какова та страна, где стоит башня, — сказал я. — Даже думал когда-нибудь написать о ней рассказ или повесть. Но так и не написал…

Повисла тишина.

Норнис, будто нехотя, оторвал взгляд от экранов и после долго смотрел на меня. Затем встал.

— Можете оставить ваши «кусочки материальной культуры» себе, если они вас радуют, Александр. — сказал он, наконец. — Продолжим позже.

Остальные колбонги выглядели разочарованными, даже подавленными. Но демонтировать оборудование они не стали и не разрешили мне снять с голову сетку: только отключили экраны перед тем, как уйти. Очевидно, теперь данные передавались куда-то дистанционно.

Мы с Вученевичем переглянулись. Я не чувствовал от Норниса угрозы, и раз он оставил приборы, то пока не собирался убивать нас. Но от его вежливости делалось не по себе.

* * *

Принесли ужин, который я, несмотря ни на что, проглотил с аппетитом. Потом в боксе приглушили свет. Измотанный волнениями Вученивич вскоре захрапел на своей койке, а я все никак не мог отключиться: то проваливался в полудрему, то просыпался от сотрясавших корпус корабля вибраций. В конце концов, усталость взяла свое и я стал засыпать по-настоящему, но тут за мной пришли.

— Кремнев, выход, — с чудовищным акцентом сказал лысый колбонг с татуировкой на черепе, поведя в сторону двери нелепым, но смертоносным ящичком-оружием. — Капитан, приказ.

Вученевич заворочался на койке, но не проснулся. Бесшумно надев предложенный мне серый комбинезон — слишком просторный и широкий в плечах — я вышел вслед за немногословным провожатым. Старшина Квифт, оставшийся вместе с напарником сторожить бокс, бросил нам вслед пару сердитых фраз на родном языке.

Я ожидал, что меня отведут куда-то к медикам или к Мазуру. Но оказался в корабельной библиотеке.

Точнее, это я окрестил небольшой зал библиотекой, потому как с удивлением обнаружил там несколько шкафов с бумажными книгами. Остальное пространство вдоль стен занимали гудящие черные кубы, составленные друг с другом наподобие русских шашек. В центре зала у черной трехгранной колонны стоял Норнис.

— Датчики показали, что вы не спите, — сказал он. — Я подумал, вам будет интересно взглянуть. Голопроэктор на «Савое» хорош.

Норнис прикоснулся к колонне: она исчезла — и на ее месте возникла Башня.

Изо рта моего непроизвольно вырвалось ругательство — так она была величественна и прекрасна.

Норнис хмыкнул, довольный произведенным эффектом. Башня возвышалась перед нами от пола до потолка; серый камень стен покрывала почти стершаяся от времени резьба. Норнис приблизил изображение, и я увидел сюжеты битв, свадеб, похорон и других, совершенно непонятных мне обрядов… И лица, тысячи лиц, не отличимых от человеческих.

— Усыпальница Древних Королей, — сказал Норнис. — Величайшее произведение искусства, символ цивилизации Колбонга. Посмотри, инженер Первой Лунной станции Александр Кремнев, во что Всадники превратили его! — Он коснулся панели управления проектором.

Теперь мы как будто стояли на стеклянном мосту: внизу простиралась усыпанная обломками камня и кусками оплавленного металла равнина, угрюмая, безжизненная.

— Ты случайно оказался втянут в чужую войну и скоро будешь убит, — сказал Норнис. — Такова судьба, и ни ты, ни я не можем изменить ее. Но ты имеешь право знать, что это за война. Так смотри же… Смотри!

Голопроектор работал во всю мощность; под нами и вокруг нас сменяли друг друга картины чудовищных разрушений.

— Всадники говорят, что отсекают лишь те руки, что держат оружие, но это ложь! — воскликнул Норнис. Он был сильно возбужден; я заподозрил, что он пьян или одурманен чем-то. — Их цель — не само зло, но вся та культура, что его породила, и чем многочисленнее жертвы, чем глубже хаос и деградация, чем сильнее откат назад — тем лучше, считают они. Тем вернее будет усвоен урок и цивилизация пойдет по другому пути… Всадники с орбиты разрушили наши памятники, наши космодромы, наши заводы, наши лаборатории: на свободу вырвалась белая чума — и у нас не хватило сил остановить болезнь, потому что бомбы Всадников убили ученых и докторов. Колбонг никогда не был мирной планетой: мы привнесли во Вселенную много горя и сами вырастили свою --">