Екатерина Годвер (Ink Visitor) - Всадники со станции Нар'Дан

районе, будет льготная медстраховка… Может, жена сможет устроить Злату в военный госпиталь…

С ужасом я увидел на его бледных губах улыбку. Он принял свою участь смертника, должно быть, с тех пор, как добровольно оказался заперт со мной здесь — и в нем не осталось больше ни страха, ни того подлинно человеческого упрямства, которое вынуждает бороться за жизнь в любых обстоятельствах.

— Попробуй помолиться, Саша, — серьезно сказал он. — Это помогает.

— Да пошел ты! — Я лег на койку и закрыл глаза.

* * *

Следующее, что я помню — распахнутые двери бокса и старшину Квифта с оплавленной дырой в нагруднике, кулем оседающего на пол.

Корабль гремел и трясся; только то, что я по привычке закрепился ремнями на койке, спасло меня от падения. Вученевич лежал на полу и держался за разбитое колено.

— Идти за мной, — выкрикнул из дверей колбонг с татуированным черепом. — Всадники! Капитан приказать отвести вас в его каюту. Там есть капсула.

— А как же «Олдрин»? — Ошалело спросил я.

— До большого удара — вот. — Колбонг показал три пальца. — Чтобы ослабить поле и выпустить земной корабль — больше, много, много. — Он потряс кулаком. — Приказ вас ликвидировать раньше. Но капитан Норнис дал другой приказ. Вы, идти за мной!

Медленно до моего сознания доходили детали: оружие, выпавшее из рук мертвого Квифта и горелые тряпки на койке Вученевича… Один раз старшина все же успел выстрелить, но поляку повезло.

— Быстро! — Колбонг потерял терпения и, схватив за плечи, поволок нас за собой.

Каюта Норниса оказалась почти столь же аскетична, сколь и наш бокс; только огромный монитор и железная статуэтка Башни на столе придавали ей жилой вид.

— Капсула одна, — сказал колбонг. — Кто?

— Он! — Я толкнул Вученевича к неприметному шлюзу в полу. — Не слушай его: полетит он. У него семья.

— У тебя ведь тоже… — Вученевич вяло пытался сопротивляться, но вдвоем с колбонгом мы без труда затолкали его в ведущий к капсуле проход.

Колбонг открыл неприметную панель в стене и быстро нажал несколько клавиш.

— Автоматический пуск скоро, — сказал он. — Успеет, если не дурак.

С досадой я подумал, что не знаю даже имени нашего помощника; безымянный и верный слуга капитана — таким он остался в моей памяти. Мы молча вышли из каюты и разошлись в разные стороны: он — поспешил куда-то на пост, я — побрел, куда глядели глаза… Мне хотелось оказаться где-нибудь у иллюминаторов или, лучше всего, на «Олдрине», но как было отыскать шлюз?

Я остановился в растерянности, и вдруг понял, что сжимаю в руке пенал с Коллекцией: по привычке я прихватил его с собой, когда бежал из камеры-бокса.

Поразительная предусмотрительность!

Я привалился к переборке, корчась от смеха. Где-то в тысячах километров отсюда, под поверхностью Луны тянулись тоннели почти достроенной Станции, но горстка инопланетных монет так и осталась самой дорогой и настоящей вещью в моей жизни. Корпус «Наутилуса» — «Савоя» — содрогался от ударов, сила тяжести то нарастала, то почти исчезала. Я машинально погладил железный лист обшивки. По справедливости, этот корабль и его суровый капитан Немо были не худшей компанией, чтобы встретить конец; уж точно не хуже Леха Вученевича, загодя мечтавшего о посмертных наградах…

* * *

За следующий месяц на Земле, в Центре реабилитации, мне часто приходилось слышать от психологов о «синдроме заложника». Но они не убедили меня. Мне и правда был симпатичен Эстен Норнис, его обузданная жестокость и желание диалога.

Скрытый от земной оптики и радаров корабль-дом нар’данцев, устрашающий и прекрасный, висел на орбите и собирал оставшиеся от колбонгского шлюпа обломки. В институте специалисты рвали друг другу глотки за право доступа к капсуле, на которой приземлился Вученевича; в телеэфире и на страницах газет те же самые специалисты спорили о причинах неполадок в реакторе «Олдрина». Когда меня спрашивали, как я спасся — я мямлил только, что успел надеть скафандр сразу после аварии и больше ничего не помню. К сотому повторению этой истории я и сам в нее почти поверил.

Когда представители Всадников официально — для правительства, но не для прессы, остававшейся в неведении об их существовании — встретились с нами, выжившими, я узнал одного из них. Смуглолицый напарник Йокса с изуродованным носом смотрел на меня почти с тем же удивлением, что и двадцать лет назад, но без --">