Татьяна Александровна Грачева - Тыковка

Татьяна Грачева Тыковка

Кот сдох неожиданно, вчера ещё воровал колбасные обрезки, а утром уже лежал окоченевший на крыльце рядом с большой крысой. Видимо, ею и отравился. Я едва не разревелся: любимый же кот. Жирный такой и ласковый. Пришлось хоронить Петюню под яблоней, в месте упокоения наших с сестрой питомцев. Правда, Катька перестала убиваться по ним, как только перешла в старшие классы, зачерствела и абсолютно потеряла сострадание, вот что с людьми ЕГЭ делает

Я пока ещё пускал слезу, хотя понимал, что для четырнадцати лет это слишком позорно, потому и скрывал свою мягкотелость. Катька же страдала беззвучно, как в немом кино, и говорила, что не жалко кота ни капли. А может, так и было. Странная эта Катька. Временами злющая, как соседский петух.

Выкапывая яму, я наткнулся на тыкву, старую, сморщенную, как мумифицированный труп одного из моих питомцев. Сначала так и подумал. Притащил её домой и перед ужином похвастался находкой.

Катька, увидев странный сосуд, скривилась и продолжила жаловаться на жизнь. Накануне её бросил Славик, а сегодня ещё и пробный тест завалила. По её версии, виновата, естественно, была учительница. Катька осыпала проклятиями и Славика-урода, и училку-выдру. Желала им скорчиться в страшных муках.

Бабушка осуждающе качала головой, предлагала прислушаться к здравому смыслу и придержать злой язык. Увидев старую полую тыкву, она побелела, схватилась за сердце. У неё всегда хорошо получались театральные жесты, очень натурально. Раньше я даже верил.

– Где ты цэ взял?

– В огороде, Петюню хоронил, наткнулся на это.

Бабушка насупилась.

– Закопай снова, тильки глубже. Не открывал?

Я осмотрел серо-жёлтую тыкву.

– Она ещё и открывается, что ли?

– Сашко, иди упокой тыковку, потом расскажу.

Бабуля снова взмахнула рукой, указывая в сторону огорода. Голос её дрожал, хоть она и пыталась скрыть волнение.

Пришлось идти закапывать. Вернулся, когда Катька уже расправилась со своей порцией ужина и ждала бабушкину страшилку. Я не хотел есть, планировал устроить небольшую голодовку в память о почившем Петюне.

– Ба, рассказывай. Что вообще за тыква такая?

Бабушка обожала разные истории, рассказывала их с большим удовольствием и фантазией. Мы с Катькой давно научились её понимать, а вот случайный слушатель мог и растеряться. Обычные слова бабуля перемежала с диалектом и своими собственными выдуманными словечками. Получалась интересная такая тарабарщина.

Сделав глоток чая, она сменила ежедневный поучительный тон на таинственный шепот и начала историю:

– Жила в одной деревушке стара видьма. Её боялась вся детвора в округе, даже… Ира. Пусть будэ Ириша. Она одна не верила, что старуха и правда варит лягушек и плещет на ворота покойниковую водицу. Каждый раз, проходя мимо дома видьмы, Ириша скручивала кукиш и прятала у кармане. Потешалась над ней: раз уж та видьма, то должна разгадать, какая комбинация из пальцев схоронена от её глаз.

Как-то раз Ира верталась из магазину и, завидев старуху на скамейке, проделала фокус с фигой, но стоило ей пройти мимо, как её догнал дребезжащий старческий голос: «Проси прощевания за все разы, что ты обижала мэнэ, показывая кукиш, мелка пакостница».

Ириша перепужалась, едва не выронила авоську. Не ответила, конечно, торопливо пересекла дорогу. Хотела сократить путь и побежала в колхозно поле. Забралась в высокую, словно лес, кукурузу и тильки тогда остановилась. Лучше бы не останавливалась, дурёха.

Тут она услышала за спиной рычание и тяжёлые шаги, будто кто шёл за ней по пятам. Обернулась и завопила: перед ней стоял большой чёрный пёс. Испужавшись, девочка побежала. Шершавые стебли больно хлестали по голым рукам, мешали бежать и кололись, как наждачка.

Она бежала и оглядывалась, у нутрях холодело от жути: страховидло приблизилось и превратилось в кошку. Ира выкинула авоську к чертенякам бисовым и сбивчиво зашептала слова молитвы. Заикалась, путалась в словах и принималась заново. Ох и припомнила она тады мамкины наказы учить «Отче наш»!

Ужасть опутывала ноги, давила на грудь, волновала в груди сердечко. Шаги за спиной заменились на мерный гул, будто за ней рой пчёл мчался или стрела какая летела. Ира снова обернулась. Через кукурузу, ломая стебли и подпрыгивая на кочках, неслось колесо от телеги. Ириша вскрикнула и опять зашептала молитву, колесо приостановилось и прямо на её глазах превратилось в пса. Пока девочка бежала, видьма ещё --">