Наталья Владимировна Ефремова - Последняя жертва Розы Ветров

Наталья Ефремова Последняя жертва Розы Ветров

Посвящается моей семье, с любовью и благодарностью.

Кончились времена охоты на ведьм – теперь ведьмы охотятся на нас.

Уршула Зыбура

www.napisanoperom.ru

Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения правообладателя.

© Н. Ефремова, 2014

© ООО «Написано пером», 2014

Пролог

За деревянным столом, сколоченным явно наспех и оттого весьма грубо, сидела старая, неопрятного вида женщина. Низкий ящик с гвоздями и плотницкими инструментами заменял ей стул, из-за чего покатая столешница находилась почти на уровне ее плеч. Сидеть так было крайне неудобно, но старуха этого не замечала. Она провела здесь уже несколько часов с тех пор, как миновала полночь, и за все это время ни разу не вставала с ящика.

Она то оглядывала свежую каменную кладку стен и неструганые золотистые доски пола цепким хозяйским взглядом, словно прикидывая, сколько еще работы предстоит сделать, чтобы довести до ума постройку, то впадала в некое подобие гипнотического транса и принималась бормотать что-то себе под нос, раскачиваясь из стороны в сторону, точно маятник.

Помещение, где она находилась, представляло собой небольшую круглую комнату под самым сводом башни, совсем недавно пристроенной к южному крылу двухэтажного дома. Единственное окно, весьма широкое, выходило на декоративный балкон и пропускало внутрь много света и свежего воздуха. Перил у балкона не было, и резные балясины, еще не обработанные как следует руками мастера и напоминающие гигантские вытянутые кегли, были сложены в углу комнаты, рядом со стеклами, упакованными в плотные картонные листы.

Ничем не защищенный оконный проем открывал взору темно-голубую рассветную даль неба и бескрайние просторы океана, а заодно позволял ветру беспрепятственно проникать в башню, отчего внутри было довольно прохладно.

Впрочем, старуха не обращала на холод никакого внимания. Одетая в длинную шерстяную юбку и вязаную кофту, с наброшенной на плечи тускло-сиреневой шалью, она ритмично покачивалась и бормотала себе под нос:

– Как же… Дождетесь вы моей смерти… Еще чего! Да я сама всех вас похороню, проклятые!

Вдруг она замерла, словно прислушиваясь. И правда, ветер донес с побережья тонкие жалобные звуки, более всего напоминающие крики чаек или стоны умирающего. Старуха жадно ловила эти звуки, и ноздри ее при этом хищно подергивались, а когда все стихло, запрокинула голову и засмеялась. Ее смех скорее походил на хриплое клокотание, нежели на привычное слуху проявление человеческой радости. Неприятный, режущий звук отдавался от голых стен и возвращался в центр пустой комнаты, к испачканному штукатуркой и цементом столу.

Седые волосы старухи, собранные на затылке в ненадежный узел, от резкого движения рассыпались по плечам грязно-серой нечесаной массой, придав и без того неопрятной фигуре их обладательницы совершенно жуткий и отталкивающий вид.

Теперь в ней было что-то дьявольское.

– А вот и еще одна! Все… все будете здесь, ни одну не отпущу! Нечего было сюда соваться… Никто не звал… Мое не отдам. Не отдам!

Отсмеявшись, старуха подалась вперед, тяжело навалилась грудью на край стола и начала водить по пыльной поверхности узловатым пальцем, изуродованным артрозом.

И вот что странно – стоило ей сосредоточиться и начать писать, весь ее облик мгновенно преобразился: взгляд из блуждающего стал осознанным, движения – скупыми и четкими, а губы сжались в жесткую злую полосу. Старуха перестала раскачиваться и выпрямила сутулую спину.

Она наносила на поверхность стола буквы и необычные знаки в определенном порядке, ведомом ей одной. Изобразив очередной символ, дула на него и издавала короткий, по-змеиному шипящий звук. Спустя какое-то время она откинулась и стала пристально рассматривать написанное с видом художника, оценивающего свое полотно.

Удовлетворенно кивнув, старуха принялась рыться в складках юбки и вскоре извлекла из потайного кармана на поясе предмет, одновременно напоминающий швейную иглу и шип какого-то диковинного растения. Не колеблясь ни секунды, она вонзила его --">