Алисса Вонг - Голодные дочери голодающих матерей

Сео-юн улыбается, расчёсывая мои волосы. На ней элегантное тёмно-синее платье, а её смертоносные мысли укрыли плечи меховой накидкой, живой, шевелящейся шубой. Их зубы поблёскивают, как крохотные алмазики. Такой красивой я её ещё не видела.

— Отличные рецепты. Наши соклубники пальцы оближут.

Я уже знакома с большинством из них, и все они много старше меня. В их обществе мне не по себе.

— Пойду присмотрю за поварами, — говорю я.

Она легонько касается пальцами моей щеки.

— Изволь, любовь моя.

Я сбега́ю на кухню, по пути шепча краткие приветствия встреченным гостям. Безобразные мысли, украшающие их подобно драгоценным камням, слабо мерцают и пытаются меня цапнуть. Проходя мимо кучки поваров, я замечаю кого-то смутно знакомого.

— Эй!

— Да, мэм? — мужчина оборачивается, и я вспоминаю, где его видела: на телефоне Айко есть их фото вдвоём. Позируют на фоне пышного торжества, для которого готовили еду. Моё сердце замирает.

— Ты ведь работаешь с Айко?

Он с ухмылкой кивает.

— Да. Меня зовут Джимми. Айко — мой деловой партнёр. Ищешь её?

— Что? Она здесь?

Он хмурится.

— Должна быть. Она никогда не пропускает вечеринки мисс Сан. — Он улыбается. — Мисс Сан так великодушна, всегда разрешает нам забирать домой остатки.

Я резко разворачиваюсь и, распихивая толпу локтями, устремляюсь к лестнице, ведущей в спальню. По дороге меня гложут мысли. Выходит, Айко знала обо мне, маме, о том, что мы умеем? Как давно?

Что хуже — Сео-юн знала про Айко с самого начала и водила меня за нос.

С силой толкнув дверь, вижу распростёртую на ковре Айко. Её жилет распахнут. Над ней сидит, скорчившись, Сео-юн в своём роскошном платье, её губы измазаны тёмным и поблёскивают. Она не удивлена моему вторжению.

— Дженни, любовь моя. Надеюсь, ты не против, что мы начали без тебя.

Она улыбается. Её помада размазана по подбородку, по безжизненному лицу Айко. Дышишь ли ты ещё, Айко?

— Отойди от неё, — говорю я хрипло.

— Как пожелаешь. — Она грациозно встаёт и большими плавными шагами идёт на меня. — Всё равно я закончила. С этим кусочком.

Из двери за мной доносятся звуки вечеринки. Бежать? Но мне надо спасти Айко.

Так что я запираю дверь и сладко мурлыкаю:

— Почему ты не сказала мне про Айко? Мы могли бы попробовать её вместе.

Сео-юн хохочет мне в лицо.

— Не проведёшь, Дженни. Твоя ярость ощущается через всю комнату. — Она протягивает руку к моему лицу, и я в ужасе впечатываюсь спиной в дверь. — Ты так красива в гневе. Вот она, последняя приправа к почти готовому блюду.

— Ты сошла с ума, и я тебя убью, — говорю я.

Она целует меня в шею, зубами цапарая горло. От её запаха ноги превращаются в желе.

— Я увидела тебя в её мыслях. Ты была невозможно вкусная, — шепчет она. Её гадкие мысли, шипя, обвиваются вокруг моей талии. Запястье пронзает боль, и, опустив глаза, я вижу, как одна из них уже грызёт мою кожу. — Я поняла тогда, что просто обязана тобою полакомиться.

Грохот и треск: о затылок Сео-юн разбивается фарфоровая лампа. Айко встала и стоит с мрачным видом. Её шатает.

— Отцепись от неё, — зло говорит она, голос чуть громче шёпота.

— Ах ты, сучка!.. — оскалив зубы, рычит Сео-юн.

Но я не упускаю шанса и вонзаю зубы во впадинку горла Сео-юн — прямо туда, где собирается складками мантилья мыслей. Я жую и глотаю, жую и глотаю, быстро и жадно. Её мысли теперь мои, они извиваются и бьются во рту, и я вижу мельком себя, Айко, многих других вроде нас, в различных стадиях растрёпанности. В различных стадиях готовности.

Когда-то ма сказала, что так ушёл папа: она случайно осушила его, да так, что он вовсе перестал существовать. Впервые в жизни я её понимаю.

Браслеты Сео-юн стучат по полу, пустое платье беззвучно опадает следом. Айко тоже падает, складываясь, как бумага.

Ох и объелась же я… Живот страшно болит, набитый скверными мыслями. И вместе с тем я никогда ещё не чувствовала себя такой живой. Во мне бурлят потенциал и неукротимая ярость.

Я ковыляю к лежащей Айко. Изо рта её, пачкая ковёр, сочится зломыслие.

— Айко, очнись!

Но она кажется выжатой, лёгкой, пустой. И даже не пахнет больше как Айко.

Я вздрагиваю от внезапного стука в дверь. Та говорит голосом распорядителя:

— Мадам, первое из основных блюд готово. Мистер Голдберг ждёт, что вы спуститесь и скажете тост.

Чёрт.

— Я… — начинаю я, но голос не мой. Взгляд в зеркало: ну конечно, --">