Андрей Юрьевич Чернов - Как сперли ворованный воздух. Заметки о «Тихом Доне»

«Библиотека-Фонд Русского зарубежья» (Москва). Фонд Ф. Д. Крюкова. Черновики очерка «Группа Б.». Папка «Справки по различным вопросам из архива Ф. Д. Крюкова». Внутри школьной фиолетовой тетради с архивной пометой на обложке: «39 листов». № 2; вложение VI. Л. 2.

С помощью Наталии Введенской эту запись удалось расшифровать. А в двух, особенно трудных случаях, мне помогли в этом Виктор Правдюк и Людмила Ворокова.

10 июня. Гуляли в пятом часу. В садике были длинные тени, солнце не пекло, от Невы наносило дымом и желанною свежестью. Уголовный с короткой бородкой, с серым лицом ворошил скошенную траву, – пахло ею, подсыхающей. Одну маленькую копешку склал. А где ворохнет, подымается светящийся пух бузлучков, или одуванчиков, – как сквозистые, мелкие мушки, – кружится, вьется, лезет в лицо. Маленькая бабочка трепещет крылышками и вся сквозит; и всё пахнет сеном и влажностью дождя, – луг, песок. Мечтает солдат-часовой, опершись на дуло, мечтают надзиратели, глядя невидящим взглядом перед собой, мечтают уголовные и политические. Опустив головы, заложив руки назад или в карманы, каждый думает о чем-то о своем… О чем? И странно, что мы вот кружим так по этим отшлифованным арестантскими ногами скользким камням, а не сойдемся в круг, не запоем общую песню; и слушали бы ее вечерняя свежесть и чуткость, и были трогательны наши – пусть арестантские – песни, и многое сразу стяжало бы сердце, и чувствовал бы в легких восхожение к сердцу людей, – и общность, и надежда, и единение… Какая-то трогательность у наших тенет и арестантской поэзии… Теперь понимаю «Славное озеро светлый Байкал…» и готов заплакать об этой горней тоске о воле, о потерянном мiре…

1

10 iюня.

2

Гуляли в пятом часу. В садикѣ были длинныя

3

тѣни, солнце не пекло, от Невы наносило дымомъ и

4

желанною свежестью. Уголовный с короткой бородкой,

5

с сѣрым лицом ворошил скошенную траву, – пахло ею,

6

подсыхающей. Одну маленькую копешку склал. А

7

гдѣ ворохнет, подымается* свѣтящiйся пух бузлуч-

8

ковъ**, или одуванчиков, как сквозистыя***, мелкiя мушки, <–>

9

кружится, вьется, лезет в лицо. Маленькая бабочка

10

трепещет крылышками и вся сквозит; и всё пахнет сѣ-

11

ном и влажность<ю> (?) дождя, <–> луг, пѣсок. Мечтает

12

солдат-часовой, опершись на дул<о>, мечтают надзира-

13

тели, глядя невидящим взглядом перед собой, меч-

14

тают уголовные и политическiе. Опустив головы, за-

15

ложив руки назад или в карман<ы>, каждый ду-

16

мает о чем-то о своем… О чем? И странно, что

17

мы вот кружимъ так по этим отшлифованным

18

арестантскими ногами скользкимъ камням, а

19

не сойдемся в круг, не запоем общую пѣсню; и слу-

20

шали бы ее вечерняя свежесть и чуткость, и были

21

трогательны наши – пусть арестантскiя – пѣсни, и

22

многое сразу**** стяжало бы сердце, и чувствовалъ бы въ

23

легких восхожение к сердцу людей, <–> и общность, и

24

надежда, и единенiе… Какая-то трогательность у

25

наш<их> (?) тенетъ и арестантской поэзiи… Теперь пони-

26

маю "Славное озеро свѣтлый Байкал…" и готов за-

27

плакать об этой горней тоске о волѣ, о потерянном

28

мiре*****…

* далее следует назачеркнутое «сквозь» (начальный вариант).

** Бузлучок  – одуванчик. В Донском

--">