Андрей Юрьевич Чернов - Запрещенный классик

Выложено 14 февраля 2010

Правка и добавления 6 июня 2011

http://fedor-krjukov.narod.ru/o_KRJUKOVE/Chernov_o_KRJUKOVE.htm

Андрей Чернов

ЗАПРЕЩЕННЫЙ КЛАССИК

14 февраля Федору Крюкову исполнилось 140 лет

Федор Дмитриевич несомненно унес в могилу « Войну и мир »  нашего времени, которую он уже задумывал, он, испытавший весь трагизм и все величие этой эпопеи на своих плечах…

Сергей Серапин . Памяти Ф. Д. Крюкова.

Газета «Сполох». Мелитополь . 5 сентября 1920

В прошлом веке говорили: «Советская власть 70 лет не может простить Гумилеву того, что она его расстреляла».

Но Гумилева читали и до советской власти, и при, и после.

А этот сам виноват. Пусть его прозой зачитывались Горький, Короленко и Серафимович, пусть современники называли «Гомером казачества»… Публиковался он чаще всего под псевдонимами (Гордеев, Березинцев и др.) в народническом журнале «Русское Богатство». Там, у Короленко, и служил соредактором по отделу прозы. А темы все время брал какие-то уж слишком региональные … Ни славы, ни прибытку. И кому после 1905 года хотелось читать про быт донских казаков, если по всей России само слово «казак» ассоциировалось со свистом нагайки?

Ложь постсоветского мифа: Крюков – третьестепенный писатель.

Слышу такое:

– Крюков… Это который казачий офицер?

– А вы читали этого офицера?

– Нет, но я читал монографию Феликса Кузнецова о Шолохове…

Крюкова очень удобно объявить дилетантом. Ранняя его проза (по большей части очерковая) – неровная, с самоповторами и срывами – мучительный поиск языковой пластики. Ну   не писали русские классики о жалмерках, прикладках и охлюпках. А это не про просто диалектизмы, это другой, неизвестный прочей России быт, иные нравы и людские отношения, иная человеческая психология. А, значит, – другая Россия. Откройте его первый рассказ «Гулебщики» (автору 22 года)… Там каждое слово – волшебство. Откройте лучшие его вещи. Никогда донская речь не звучала столь завораживающе и столь пророчески.

Раскладывайте костры, а огонь упадет с неба .

И он честно раскладывал. Но, вероятно, так и остался бы прекрасным провинциальным бытописателем и «первым певцом Тихого Дона», если б не тот огонь. Только не небесный, а земной, рукотворный, вонючий, опаливший полмира и пожравший дотла все, что этот писатель так любил – и Россию, и родную его Донщину.

Чтобы написать фразу «Незримый покойник ютился в мелеховском курене, и живые пили его васильковый трупный запах» («Тихий Дон», 1 книга) надо было пройти через 14 год.

В 1914 ему было 44.

Откуда этот страшный васильковый запах, если покойник, кстати, мнимый, лежит за тысячу верст от мелеховского куреня?

А вот откуда:

«В чистенькой, чрезвычайно благообразной моленной было прохладно и тихо, пахло васильками и самодельными восковыми свечами , и лишь одна-единственная муха жужжала и сердито билась на радужном стекле окошка» (« На речке лазоревой ». 1911).

Еще всё вроде бы неплохо и даже благостно. Жить трудно, но можно. Вот только запах васильков (см. стихотворение Апухтина «Сумасшедший») уже пророчит неладное. И стекло радужное, разложившееся, и муха бьется не к добру.

П оскольку речь о малоизвестном литераторе, начнем с биографии.

Федор Дмитриевич Крюков родился 2 (14) февраля 1870 года в станице Глазуновской Усть-Медведицкого округа Области Войска Донского. Он сын казака-хлебороба. Мать – донская дворянка. Семья многодетная. В 1920 младшего брата Александра, ученого-лесовода, за родство с братом замучают в слободе Михайловке чекисты. Впрочем, по другой версии – за интеллигентный вид растерзает на железнодорожной станции пьяная солдатня. Сестры Евдокия и Мария погибнут от голода в начале 1930-х. По другой версии – тогда-то как раз выживут, но что стало с ними потом, тоже никто не знает.

С серебряной медалью он вышел из стен