Гай Аноним - После Рима. 192–430 по Рождеству. От «солдатских императоров» до Карла Великого

Однако в высокоурбанизированной Римской империи, помимо столицы, имелось несколько других мегаполисов: в римском Карфагене (восстановленном из руин при Цезаре) к концу II века проживало 700 тыс. жителей. В египетской Александрии на рубеже тысячелетий было около 300 тысяч, как и в Антиохии. Население Эфеса составляло 225 тыс. человек, Пергама — 200 тыс., и даже в «провинциальной» Галлии выросли не менее полутора десятков городов с населением от 40 тыс. человек.

Житель самого Рима, даже если он был богат, и мечтать не мог о том, что в XXI веке мы называем комфортом. Город был невообразимо тесен, шумен и чудовищно грязен.

Большинство свободных мужчин и множество женщин, а также приезжие, то есть 200–300 тыс. человек, с утра до вечера толпились в районе форумов, вокруг Колизея, на Марсовом поле, на улицах, рынках и набережных Тибра. Небольшой по площади район, тесно застроенный и тесно заселенный, не знал покоя ни днем, ни ночью. Ювенал с его едким языком, несравненный бытописатель Рима, уверял, что в столице умирают в основном от невозможности выспаться: «Спится у нас лишь за крупные деньги»^[7].

Санитарное состояние домов, в которых обитало население Рима, было в лучшем случае плохим. Знаменитые холмы Рима высились на крайне нездоровом месте и перемежались малярийными болотами. Несколько раз болота пытались осушать, но эти усилия сводили к нулю частые наводнения: дожди, выпадавшие в горах и выше по течению Тибра, повышали уровень реки в среднем на 2–4 метра, а то и много выше. Эпидемии выкашивали людей целыми кварталами и районами. Ученые-антиковеды полагают, что из-за высокой смертности естественного прироста населения Рима не было, а численность его жителей увеличивалась исключительно за счет приезжих.

Население города выглядело пестрым и многоязыким. «Коренных» римлян давно смыло приливными волнами греков, кельтов, египтян, иудеев, сирийцев и десятков других народов, населявших империю. Причин тому много: политика pax Romana, муниципализация, развитие общеимперского торгового обмена. Людей активных и просто авантюристов Рим притягивал как магнит, поскольку до начала III века именно в Риме, и нигде более, перераспределялось все богатство империи. Здесь можно было найти должности, покровительство, построить карьеру, стать богатым.

Ювенал не преувеличивает, говоря, что «давно уж Оронт сирийский стал Тибра притоком»^[8]. Могильные надписи Рима времени ранней империи содержат 75 процентов имен неиталийского происхождения, а в Медиолане, Патавии, Беневенте их больше половины.

Даже в маленьких городках Запада, чьи консервативные жители предпочитали придерживаться патриархальных традиций, неримских имен насчитывается около 40 процентов. Еще любопытнее, что из 1854 римских ремесленников, которые упомянуты в надписях, италийцев лишь 65!

Древний поэт-сатирик гневается на «понаехавших», подобно нашим современникам-публицистам:

Греки же все, — кто с высот Сикиона, а кто амидонец,

Этот с Андроса, а тот с Самоса, из Тралл, Алабанды, —

Все стремятся к холму Эсквилинскому иль Виминалу

В недра знатных домов, где будут они господами.

Ум их проворен, отчаянна дерзость, а быстрая речь их,

Как у Исея, течет. Скажи, за кого ты считаешь

Этого мужа, что носит в себе кого только хочешь:

Ритор, грамматик, авгур, геометр, художник, цирюльник.

Канатоходец, и врач, и маг, — все с голоду знает

Этот маленький грек; велишь — залезет на небо…

<…>

Как не бежать мне от их багряниц? Свою руку приложит

Раньше меня и почетней, чем я, возляжет на ложе

Тот, кто в Рим завезен со сливами вместе и смоквой?

Что-нибудь значит, что мы авентинский воздух впивали

В детстве, когда мы еще сабинской оливкой питались?