Иерей Георгий (Юрий) Валерьевич Максимов - Православие и буддизм. Осмысление буддизма в трудах православных авторов XIX-XX вв.

христианского. Ади-будда – это не Бог-творец и не всеобщая субстанция. Это – изначальная чистота, присущая каждому живому существу. Те, кто под воздействием неведения не узнали в ней свой «истинный лик», стали живыми существами, а те, кто узнал – буддами»¹⁹.

Конечно, даже из того, что пишет Нестеркин о концепции Ади-будды, видно, что проводить параллели с учением в Боге Творце было бы все-таки слишком смело. Стоит заметить, что такой авторитетный представитель тибетского буддизма как Далай-Лама XIV также считает буддизм религией, отрицающей идею Бога Творца²⁰. Поэтому оснований оспаривать принципиальную нетеистичность буддизма все-таки нет. Однако эта концепция может объяснить, откуда у бурятов XIX века могли взяться представления о Будде как о Высшем Существе. Действительно, описывая верования сибирских буддистов, архиепископ Нил указывает, что будда Шакьямуни лишь представитель верховного Будды, которого он называет Абида (=Ади-будда). Вероятно, своеобразная интерпретация этого учения наложилась в умах сибирских народов с добуддистскими верованиями в верховного благого бога, творца мира. Эти представления хорошо сохранились у той части тунгусов, которых не затронуло распространение буддизма в Сибири. Изложение буддизма вл. Нилом в этом пункте подвергалось критике последующими православными исследователями. В частности, священник Иоанн Попов писал: «Из всех известных нам авторов, писавших о ламаизме, один только преосвященный Нил утверждает, что ламаисты признают творение мира такое будто бы, какое возвещается и христианством. Но, утверждая это, преосвященный автор тут же сам себя и опровергает. Говоря о том, что, по учению ламаистов, Абида благоволил создать множество миров творческою своею силою, преосвященный Нил добавляет: «Хубилгану быибер», что по буквальному переводу, прежде всего, означает: телом превращений или превращенным телом… Иначе говоря: «хубилгану быйе» – это скорее искусство фокусника, вытаскивающего, например, из одной шляпы целый ворох мочал и тем изумляющего простодушных зрителей, и совсем ничего не имеющее похожего на творческую силу в христианском смысле слова»²¹. О. Иоанн допускает, что причиной такого ошибочного мнения вл. Нила послужило состояние описываемых им верований бурят, которые могли включать те или иные позднейшие наслоения.

Еще одной особенностью народного сибирского буддизма, которая нашла отражение в сочинении архиепископа Нила, является направленность не на достижение нирваны, а на попадание после смерти в блаженное царство Сукавади, где пребывают боги и которое, в отличие от нирваны, вполне описуемо. Заметив, что условия достижения царства Сукавади в полной мере вряд ли выполнимы на протяжении человеческой жизни, архиепископ Нил упоминает в связи с этим понятия о перерождении и переселения душ и называет их «мощными двигателями буддийского мира, которые зиждут веру буддиста, дают направление его нравственности, и питают сладкой мечтою, что душа его, рано или поздно, должна будет отрешиться от всего земного и стать на высшей степени требуемого от нее совершенства» (Сс. 205–206).

Говоря о богах буддизма, Высокопреосвященный автор смешивает и равно причисляет к ним как будд, так и бодхисатв и тенгеринов («духов всех миров», С. 44). Также он считает, что среди предписаний буддизма есть необходимость благоговеть перед богами и прославлять их (С. 160). Относительно сакрального словосочетания «Ом мани падме хум» владыка говорит, что ламы отождествляют каждый его слог с определенным видом живых существ, и в таком виде понимают эти слова «в смысле воззвания о милости и помощи ко всем живущим, а тем паче к богам» (С. 170).

Рассказывая о буддийской космографии, вл. Нил замечает, что «буддийская мудрость, выдавая себя за всеведущую о всем, что на земле и на небе, бросает пыль в глаза адептам, дивит их, как детей, надутым пустословием и требует от них неограниченного к себе доверия» (С. 61). В доказательство он приводит подробное описание представлений об устройстве небесных тел и о природных явлениях, которые можно найти в буддийских книгах.

Нужно признать, что предпринятое автором изложение буддийского вероучения не обнаруживает ни всеохватности, ни глубины изучения, и ограничивается описанием представлений о богах, о переселении душ и устройстве мира. Архиепископ прямо пишет, что считает неполезным углубление в буддистскую догматику. Гораздо --">