Алексей Анатольевич Притуляк - Ave, Maria!

имела никакого представления о современных опасностях, да ещё и возникающих в условиях войны. Она была создана в те времена, когда люди ценили в детях не умственный потенциал, не чёткую гражданскую позицию и предрасположенность к правильной социализации, а что-то более древнее, простое и естественное, как сама жизнь. Она была создана в те времена, на закате эпохи позднего гуманизма, когда детей называли детьми. Когда робот-гувернантка была чудом современной техники и действительно могла устранить почти любую опасность.

— Это война из-за нас, — задумчиво произнёс Петер, когда они устроились в помещении какого-то подвала, оборудованного под прачечную полного цикла.

— Из-за кого — вас? — не поняла Мария.

— Из-за меня, — вставила Роузи. — И Петера. Из-за всех детей.

— Да, — кивнул мальчик. — Старение наций и всё такое.

— Не понимаю.

Петер вздохнул, саркастически взглянув на робота: старьё, говорю же!

— Ну, видишь ли, — начал он, по-взрослому, как отец, погибший почти год назад, ещё во вторую кампанию. И, забросив ногу на ногу, обхватив руками колено и откинувшись спиной к шершавой стене подвала, продолжал тоном учителя социографии: — ввиду некоторых социальных процессов, проходящих в наиболее развитых и «сытых» странах, люди всё меньше склонны рожать детей. Нации стремительно стареют и всё такое. Не хватает умов, рабочих рук там, и этого… потенциала. В общем, задача омоложения нации должна решаться через отъём потенциала у конкурентов, либо через искусственное старение конкурирующих наций. То есть, их детей нужно или отобрать или уничтожить.

Произнеся последние слова он невольно затих. До него, кажется, только теперь дошло, чем лично ему и Роузи грозит война.

— Всё равно мы надаём Альянсу, — добавил он на всякий случай, с надеждой призывая на свою сторону судьбу.

— Не понимаю, — повторила робот. — Детей нужно любить, кормить, защищать, нежить, иногда баловать и постоянно воспитывать. Про уничтожение я ничего не знаю.

— Ух ты! — поднял брови Петер, которому понравились все пункты, кроме разве что последнего, про воспитание. Нет, своим критическим умом он понимал, что пункт «воспитывать» неизбежен, но — «постоянно»…

— Ты ничего не путаешь? — строго посмотрела на него Мария.

— Я ничего не путаю, — пожал плечами мальчик. — Ты в своём музее совсем отстала от жизни. Люди давно уже не делятся на взрослых и детей.

— Да, нас не подключали к пангеонету. Нас и подзаряжали-то только перед техно-фестивалями. А на кого теперь делятся люди?

— Оно и видно. И база знаний у тебя древняя. Сейчас никто не оперирует такими понятиями о детях. Люди делятся на шесть категорий граждан, по степени ответственности за деяния.

— Не понимаю.

Петер махнул рукой: ну, если не понимаешь, так разве тебе объяснишь…

— Пить очень хочется, — прошептала Роузи.

— Да, — подхватил Петер. — И бутерброд бы съесть.

— Не вздумайте выйти на улицу, — строго велела Мария, решительно отправляясь на поиски пропитания.

Автомат по продаже чистой воды она нашла на Коммодор-стрит. Он, разумеется, не работал, так что пришлось ей разломать его, чтобы добраться до резервной ёмкости. Пока она занималась этим, её засёк робот-снайпер, засевший где-то на крыше одного из зданий позади парка. В базе данных этого робота не значилось ничего похожего на модель Марии, поэтому он стрелял наугад, ориентируясь на размещение центров жизнеобеспечения в современных сериях. Благодаря этому, из четырнадцати выстрелов, которые он успел сделать, пока не понимающая, что происходит, Мария возилась с автоматом, только один нанёс ей ощутимый урон — пуля попала в блок координатора и повредила гирокомпас. Это существенно снизило скорость передвижения гувернантки и нарушило координацию движений. Тем не менее она умудрилась выдрать из автомата десятилитровую полупустую ёмкость и дойти до ближайшего магазина, чтобы прихватить там упаковку соевых сосисок и пачку питательных соевых же чипсов.

Возвращаясь к подвалу, она заметила, что робо-танки Альянса добрались до Лампетер-авеню, той улицы, на которой жили дети и стоял музей роботехнологий.

— Ура! — встретил её Петер счастливым возгласом. — А мы уже думали, не случилось ли что-нибудь с тобой. Роузи совсем было захныкала.

— Плакать нет причины, — отозвалась гувернантка, распечатывая сосиски и чипсы. — Кушайте, дети. Это, может быть, не очень вкусно, зато крайне полезно и сытно.

— А что это у тебя? — --">