Мерлин Маркелл - История болезни

Мерлин Маркелл История болезни Сборник поэзии

Старый год

Едет Год-белбород в вагоне метро,

Усталый, постылый, остылый.

Косой весь, от трезвости пьян.

Спину — бугром,

За плечами — баян,

Шея костлявая — в мыле.

Усталый, ещё б.

Полсотни недель

Отработал взахлёб,

И каждый день будний,

То ненастный, то нудный —

Плохая кудель,

Раскосматая вата,

Не спрясть и не сшить:

Будет в пряже

Многовато

Несбывшейся блажи

И ни капли души.

Отчего же постыл…

Цифры, которым назначили

Смысл

Переиначенный — тошно.

Кто-то искал мне-всё-можно,

Кто-то нашёл знак безбрачия,

Кто-то цепь на позорном столбе…

И каждый надел

Сапоги по себе,

Но не каждый остался у дел.

Едет Год на погост,

Остылый — как труп,

Да по плану, не вдруг,

Знает, что завтра умрёт.

А народ —

«Прощай, милый гость»,

Шампанским

Отпразднует смерть.

Незачем землю пухом желать,

У него есть сугроб,

Мягкий, что бабкин десерт.

Пускай по-мещански,

Но самим б такой гроб,

Из плюша полать,

Конечно, как время придёт…

Прощай, старый Год.

Диссоциативный апельсин

У людей на меня аллергия.

Я — апельсин или пыль?

Скорее, я цитрус,

Ведь я вечно кислый

И у меня есть оранжевый шарф…

Я вам солгал.

В смысле, про шарф.

Он есть у меня, но синий.

Слишком охота

Причину сыскать

Для себя, что я — не пыль.

Сильный ветер сказал,

Что сможет меня унести,

Посеял мне в сердце сомненье.

У пыли нет сердца.

У апельсина — тоже.

Зато у него есть кости,

У меня они тоже есть.

Наверное, я — апельсин?

У кожи есть поры,

Она — кожура?

Её нельзя счистить, проверить —

Вдруг у меня нет костей!

Но чем я хрущу,

Щёлкнув запястьем?

Как пыль хрустит на зубах…

Я спросил у родни,

Что со мной станет После.

Сказали, развеют над морем.

Сказали, достойный конец —

Художнику, даже плохому…

Развеют! Значит, я пыль?

Но в чём пыли честь,

Чтоб над морем!

Я много его рисовал.

В груди моей шум,

И море шумит…

Молчат апельсины с пылью.

По телу — волненье…

Я море!

Или я микро —

Волновка?

Кукла

Я не люблю мусор,

Не люблю старый хлам,

Памятные вещицы,

Чей талант — собирать пыль.

Я не люблю обувь,

Повод надеть которую

Случится

Через двадцать лет.

Я к ностальгии не склонен

И не любитель богатых

Историей разных вещиц

По мне — так им место

В музее.

Я не люблю бардак,

Карандаши не в пенале,

Носки с неучтенной парой

Я тоже терпеть не могу.

А Эверест на стуле,

Выросший из случайно

Забытых на нём трусов,

Приводит меня

В лёгкий ступор.

Но больше всего

Не люблю я

Вещи, что вон из строя:

Чашку с отбитой ручкой,

Клавиатуру без «ё»,

Чуть-чуть барахлящий наушник

(Звучит, если пальцем держать).

В век потребленья дешёвый

Проще их вынести в мусор,

Проще для нервов и глаза,

Чтобы его не заставить

Смотреть на мотки

Изоленты —

Вкруг провода старых «самсунгов» —

И клееподтёка под чай.

* * *

Но!

У меня есть разбитая кукла. Ломана, бита годами,

Обшарпана, и не слегка.

Внутри у неё грязной ваты

Давно закаталися комья,

Ну а живот перештопан

Чёрным стежком —

Франкенштейн.

У неё в голове пустовато,

На голове лысовато,

И то, что с волосьев осталось,

Волосьем и не назвать.

У меня есть разбитая кукла.

Я клею её три десятка

Месяцев, может и лет.

Ломана, будто специально,

Счинить её так и не смог.

В век потребленья дешёвый

От неё я избавиться рад бы.

Разбить наконец её ноги,

В урну швырнуть её корпус,

Голову смять каблуком.

На её место пришла бы

Новая, свежая кукла.

С красивой приятной улыбкой

И без поломок совсем.

Но ей --">