(Веллет) , (Аксара) - Чудесные истории (СИ)

Майтимо поудобнее перехватил мальчишку, а тот жалобно прошептал:

- Отпустите, пожалуйста. Если няня увидит, будет ругаться. Она и так ругается, что я всем мешаю.

Майтимо рассеянно поглядел на немолодую аданет, что увлеченная рассказом и рукоделием, даже не глядела в их сторону, и произнес мягко и ласково:

- Не будет ругаться, мы с ней объяснимся. А ты чего отошел? Неинтересно, что ли?

- Нет, интересно, - замотал головой ребенок. - Мэрит всегда интересно рассказывает. Но она рассказывает чаще всего про эльфов. А вы — настоящие эльфы!

Тут от ватаги детей отделилась девочка и так же осторожно направилась к эльдар.

- Это моя сестра, - еще тише проговорил ребенок. - Или меня надо отпустить, или ее не прогонять. А то ведь ей обидно будет.

Финдекано со вздохом привстал и подхватил девчонку на руки, от чего та взвизгнула. Немолодая няня-аданет повернулась на голос и сердито опустила пяльцы:

- Даран, Харвен, кто вам разрешал тревожить лордов?

- Мы не против, - рассеянно откликнулся Майтимо.

- Одному разреши — сразу остальные сбегутся, - недовольно заметила женщина. - Принц Фингон, я предупредила.

- А что дальше было? - громко спросила другая девочка, которая пыталась, так же как наставница, что-то вышивать.

- Только немного погромче, чтобы все слышали, - попросил Фингон.

Сказительница вдруг смутилась:

- Да ведь вам, эльфам, наверное, неприятно будет это слушать…

- Ничего, мы еще и не то слышали, - усмехнулся Маэдрос. - Уж детские сказки как-нибудь переживем.

- Ну, как хотите… - аданет вздохнула, развернулась и заговорила громче. - …А в ту пору ведь дикие времена стояли! Повсюду рыскали темные твари — страшные и опасные. Они ловили и эльфов, и людей — и ели их! Или забирали в свои логова и там сажали в клетки! А потом издевались да насмехались над ними… Но жил в ту пору один эльф, могучий да грозный, и он не убоялся ничего. За друга своего, которого пленил Моргот, он готов был стоять до конца. И он отправился в логово Врага с одной лишь смелостью.

Фингон склонил голову, пряча лицо в светлых кудряшках девчонки, что сидела у него на коленях и зачарованно слушала. Он не стал, конечно, уточнять, что помимо храбрости прихватил с собой полное вооружение и арфу…

А немолодая женщина тем временем продолжала:

- И вот он добрался до злой Черной Твердыни — и протянул руку. И такая в его руке была сила, что дрогнули стены той Крепости, и образовали проход, уступая силе духа могучего воина.

Финдекано усмехнулся. Он мог бы многое поведать про то, как под проливным дождем, оскальзываясь и ругаясь, искал хотя бы щелочку в этой моринготтовой стене, которая почему-то не спешила образовать проход, уступая силе духа и упрямству великого воина…

- …И расступилась стена, и на земле тотчас соткалась дорожка, чтобы эльф этот мог найти своего друга, но воин понимал, что то — лишь начало пути. Он смело зашагал вперед, и вскоре преградил ему путь первый враг. То был орк — грубый, страшный и волосатый. Завыл он по-звериному и обругал воина страшной бранью.

Тут Фингон заметил, как прячет улыбку и Майтимо, машинально кутая босые ножки ребенка, сидевшего у него на коленях, в свой плащ. Разумеется, воспоминания старшего сына Феанаро о плене были много страшнее, чем могла, пожалуй, даже представить себе эта аданет, но думали оба эльда сейчас одинаково — о том, что если бы самое страшное, чем орки встречали эльфов, была брань, то это было бы прекрасно…

- …Но воин тот лишь рассмеялся на злые слова, и поразил орка одним ударом меча. Враг пал и сдох страшной смертью, проклиная и воина, и весь его род. И на вой этот отозвались новые враги, что вставали на пути эльфа. Но тот шел вперед, оставляя на своем пути десятки побежденных тварей…

Финдекано вновь усмехнулся. Если бы тогда его заметили, то, пожалуй, поход его закончился бы куда быстрее. Он отлично помнил, как с колотящимся сердцем выбирал путь потемнее, чтобы только лишь найти, увидеть Майтимо, услышать его… Спасти. Ценой жизни или даже ценой жизни обоих…

- …Но настал момент, когда рука могучего воина устала рубить врагов, что множились и вставали у него на пути, изрыгали проклятия и жаждали