Максим Владимирович Ковалёв - Сумрачная история (СИ)

братья. Все их кланы по большей части давно покинули горы и теперь обитают в городах, вместе с человеками... Так, теперь, мне нужно просить извинения?

   - А? - переспросил Виктор.

   Что-то странное стало происходить с его ногами. Из них будто разом ушла вся стойкость. Они сделались как варёные макаронины, перестав быть способными удерживать вес тела. Его начало покачивать. И не хватало дыхания.

   Покачивало и говорившего с ним. Виктор только сейчас разглядел, что вся его одежда была в грязи. И рука, держащая светящийся кристалл, в чём-то вымазана. И что под глазами у него свисают набрякшие мешки, а на лице следы побоев.

   Из-за перевёрнутой тачки - Виктор мог поспорить на свою шапку - выглядывала рукоять маленького, по размеру его владельца, меча.

   Ему требовалось присесть. И он осел прямо на пол, не заботясь о чистоте брюк. Дышать становилось всё тяжелее. В глазах щипало от того, что он боялся моргнуть.

   "Свет виден в окнах, - вползла в голову очередная мысль, сделав это словно бы сама по себе, без всякого участия с его стороны. - Если ещё кто-то заметит и войдёт сюда, он увидит то же, что и я? И хорошо бы кто-то вошёл!"

   - Эй, приятель? Тебе поплохело?

   "Немного", - хотел ответить Виктор но не нашёл на то сил.

   - Меня зовут Мариус-тио-Тенувеселис. "Тио" - означает "третий". Но можно просто, без затей - Мариус. А тебя?.. Ты ведь понимаешь мой язык? А я понимаю твой. И это поистине - дивно!.. Наши народы, должно быть, прежде тесно общались. До того как разойтись, скажем так. Что вполне возможно, учитывая, что наши миры расположены совсем близко, раз именно сюда я попал. Это многое бы объяснило... Впрочем, главный вопрос сейчас в том, что мне потребна помощь. Помоги мне, человек! Я ранен и сгораю в лихорадке. А мне нужно вернуться, непременном вернуться.

   Говоря это, назвавшийся Мариусом, смотрел прямо на Виктора. В его голосе ощущался трепет. А Виктор смотрел на него. И он не знал, что ощущает. Он слушал, но как бы ни слышал. Ему хотелось пописать.

   - Я тут разглагольствую, а тебе, впрямь, поплохело.

   Говоривший, хотел подойти ещё поближе к присевшему Виктору, но его повело и, чтобы не упасть, он опёрся спиной о ржавый бок котла. Прижал ладонь с кристаллом к груди, высветив блестящее от пота лицо. Поморщился, сдерживая стон. И сам медленно сполз на пол.

   - Вот проклятье...

   То ли свечение кристалла становилось более тусклым, то ли это темнело в глазах. Виктор захрипел, словно поперхнувшись или даже задыхаясь. На несколько секунд вовсе перестав что-либо видеть. А, может, и на подольше.

   Когда он пришёл в себя, то всё случившееся отнюдь не оказалось сном. Хотя именно такая мысль возникла у него первой. Принеся на миг ложное облегчение.

   Он всё также находился в кочегарке. Лежал на холодном бетоне, глядя на плиты потолка, с которых свисали целые шлейфы паутины. Правда, под голову ему подложили что-то мягкое. Вокруг разливалось прежнее синевато-желтоватое свечение.

   Над ним склонилось бородатое лицо. Он дёрнулся.

   Ему протягивали обтянутую кожей фляжку. Кажется, вспомнил он из прочитанного где-то, такая штука называется баклагой.

   - На, глотни. Но только разок. Тебе и это будет слишком бодряще... Отличное у нас выходит знакомство, нечего сказать.

   Виктор глотнул и задохнулся вновь. Теперь от вспыхнувшего в горле огня.

   ... Всё это случилось тря дня назад. Затем он возвращался в старую кочегарку, каждый раз опасливо оглядываясь по сторонам, ещё дважды. Сегодня был четвёртый раз и впервые он шёл сюда с более-менее спокойными чувствами. Если подобное определение вообще применимо в данном случае.

   В общем, история была... такой, какой была. Проще пересказать всё, как ему самому рассказали, и не пытаться что-то осмыслить со здравой точки зрения. Лично он в услышанное поверил. А как не поверить собственным глазам? Но, если подумать... Нет - просто рассказать и

--">