Татьяна Андреевна Загидулина , Павел Павлович Кузьминых (Palytch) - Другие приходят. Лёха

несмотря на вечер, во дворе играли совсем мелкие дети - что-то около первоклассников. Ладно. Не последний шарф. Если Лёха ещё проявится, вместе сходят.

До дому шла пешком. Новый мэр совсем мышей не ловит, то ли дыры на тротуаре, то ли тротуар на дырах. И фасады. Универсиада прошла и плюнули на эстетику с высоты башни красноярского Биг Бэна.

У пешеходного моста стояли уличные музыканты, исполняли песню "Крылья". Ты снимаешь вечернее платье, стоя лицом к стене. И я вижу свежие шрамы...

Песня совсем не вязалась с обстановкой. Или слишком вязалась. Среди стритующих Женя увидела Лёху. Постояла рядом, послушала. Лёха смотрел сквозь и никакого интереса к Жене не проявлял.

Не проявил и не проявил. Увлечён был. Мелочи у Жени не было, поэтому ничего музыкантам не досталось.

***

Зам ел пятую трубочку и читал новости с экрана смартфона. Эти трубочки напоминали. Совершенно непонятно, о чем. Да о чем они могли напоминать? Во всех кулинариях продавались. И заказать их у неё - хорошей идеей было, сгущенка равномерно распределена по всей полости. Не как обычно - с концов.

***

- Женька, открывай, я пришел. Гулять?

- Какой гулять? Холодина.

В Жене боролись два желания - затащить этого странного в квартиру или захлопнуть дверь перед этой глумливой рожей.

- Ну пойду тогда.

Рожа менее глумливой при произнесении этих слов не стала.

- Заходи давай. Чаем напою.

До чая, разумеется, дошло не сразу. Как и в тот раз Евгения была потрясена силой своих ощущений - как будто душа отделилась от тела, а потом резко влетела обратно.

- А ты вообще кто?

- А что, на инопланетянина похож?

- Есть немного.

- Брось ты эти глупости. А бракованные трубочки остались?

Пили чай с ломаными вафлями. Ни о чем особенно не говорили.

- А обитаешь ты где?

- Рядом тут, на Лебедевой. У меня там бабка жила. Теперь вот я. А бабка моя реально Аду знала. И всех этих. Товарищей. Рассказывала.

- В гости пригласишь?

- А ты мимо будешь идти - заходи. Дом с зелёными ставнями. Они всегда закрыты. Так что мимо не пройдешь. Слева от педа.

- Да я там не так часто...

- А хочешь - щас пошли.

- А хочу.

Слева от педа действительно стоял дом с закрытыми зелёными ставнями.

- Я бабкины интерьеры трогать не стал. Хочешь, пластинки послушаем?

- Хочу. Никогда не слушала пластинки.

- «Тумбалалайку».

- Угу.

Пластинки стояли на подоконнике, который давно уже был просто полкой. В доме было душно и прохладно одновременно.

- Печь утром топил.

- Печь?

- А ты что думала? Издержки жизни в памятнике архитектуры.

Лёха поставил пластинку на проигрыватель. Запели сестры Берри. Женя сидела на кровати, покрытой синтетическим зелёным ковром, спиной прислоняясь тоже к ковру, только к красному.

- Тапки надень. Холодно.

С потолка свисала лампочка. Пыльная и тусклая.

Послушали ещё пару пластинок. Женя ушла домой.

Наутро по пути на рынок никакого дома на этом месте она не обнаружила, однако на обратном - буквально наткнулась на него. Никакой мистики. Женя могла заблудиться и на трёх главных улицах - особенности восприятия и плохие способности к концентрации.

***

- Алло. Евгения?

- Да, здрасьте.

- Заказать ещё у вас трубочек хочу. Хороши. Давайте десяток снова. Женя, а я могу вас пригласить на концерт? Билет лишний. Профсоюз выдал.

- Кто поёт?

- Бутусов.

- Бутусов? Он ещё функционирует?

Женя вспомнила стритующих. Искусство вечно.

- Поёт. Причём кормильцевское. Юбилейный концерт. Тридцать лет со дня воссоединения. Очередного.

Сходится. Стритующие, Бутусов, это мрачный мужик. Надо идти.

- Пойдёмте.

- Трубочки это ни в коем случае не отменяет. Завтра билет завезу. Если у меня форс-мажор какой - одна сходите. Музыка хорошая. Концерт послезавтра.

- Угу, спасибо. Десяток - пятьсот, ну вы помните, наверное.

Послезавтра наступило стремительно. Женя надела платье почти приличного вида и пальто в клетку. Договорились встретиться у БКЗ.

Женя пришла раньше на полчаса, сидела на лавке и курила. Вдруг от здания

--">