Николай Григорьевич Михайловский - Рассказы о советских флотоводцах

class="book">Юрка вертел головой, цепко схватывая взглядом вокзальный пейзаж: невысокое одноэтажное здание, уходящее в синеву, сплетения рельс, водонапорную башню, маневровый паровозик под белым облаком дыма, семафор, похожий на огромный штатив фотоаппарата...

— Как штатив! — воскликнул Юрка. Душенов не понял сына, зато Леля рассмеялась:

— Действительно!

— Располнел, Захар, — сказал Душенов шагавшему рядом товарищу. — Не узнать...

— Люди от неприятностей худеют, а у меня наоборот, — нарочито бодрым тоном отозвался Захар, но Душенов все понял и сказал в раздумье:

— Да, неприятности, неприятности... От них никуда не денешься: всюду нашего брата находят. Чем больше начальник, тем больше неприятностей. Таков, брат, неписаный закон, и ничего не поделаешь.

У папиросного ларька, из окна которого выглядывало девичье курносое лицо, стояла машина. Захар распахнул дверцу перед гостями:

— Прошу!

На потертом сиденье разместились с трудом. Юрка уселся на коленях отца, шепнул в ухо:

— «Антилопа-Гну», сейчас развалится...

И смутился, встретясь со смеющимся взглядом дяди Захара.

Машина неожиданно легко, плавно взяла разбег и понеслась, мягко притормаживая на перекрестках.

Захар повез семью Душеновых к себе. Константин Иванович хотел было отказаться, удобней было бы в гостинице, но не решился. Чувство какой-то тяжелой вины перед товарищем не оставляло его.

Леля коротко взглянула на мужа, и стало ясно, что она тоже считает: упоминать о гостинице не следует.

В двухэтажном деревянном доме, где жил командующий, их приняли радушно. Жена Захара, Александра Павловна, или Шурочка, так издавна называли ее Душеновы, — маленькая, худая, с мальчишеской прической, рядом с Лелей казалась рано состарившейся девочкой. Она стояла растерянная, смущенная, будто впервые видела этих людей. Потом взяла Лелю под руку, повела на кухню и угостила свежим, специально для гостей приготовленным, пирогом. Леля похвалила пирог. Шурочка покраснела от удовольствия: кулинария всегда была ее слабым местом. В кухню заглянули Юрка и Сережа — одногодок Юрке.

— Мам, дай мне пирожка, и мы пойдем, — торопливо сказал Сережа. Схватив по увесистому куску, оба исчезли.

Леля стояла посреди кухни. Шурочка перекладывала с места на место стопку тарелок. Обе женщины чувствовали себя неловко.

— Ты где-нибудь работаешь? — спросила Леля. Шурочка взглянула на нее и горько усмехнулась:

— Считается, что не работаю. Кручусь на кухне с утра до ночи.

— И это все? Шурочка вздохнула:

— На работу хозяин меня не пускает. Что будешь делать?

— Можно ведь заниматься общественными делами! Ты знаешь какой у нас на Черноморском флоте женсовет? Всем дело находится: одни шефствуют над кораблями, другие занимаются самодеятельностью, третьи помогают воспитателям в детсадах и школах. А так жить, ты меня извини, не интересно. Скучно! Я бы не смогла, понимаешь? Засохла бы от тоски.

В бесцветных Шурочкиных глазах и впрямь была тоска.

— На Севере ничего такого нет... Сплетни да пересуды. Вошел Захар.

— Довольно вам куковать, соловья баснями не кормят. — Он взял женщин под руки и повел в столовую.

Посреди комнаты стоял стол, щедро заставленный закусками: рыбой, салатом, икрой. К водке, приготовленной хозяином, Душенов добавил бутылку крымского рислинга, подаренного ему товарищами перед отъездом из Севастополя.

Пили, вспоминали и снова пили. Разговор начинался слегка грустным: «А помнишь?..» Обоим было что вспоминать...

Только к вечеру, когда женщины удалились в другую комнату, захмелевший Захар уронил голову на руки:

— Эх, Костя, Костя! Не думал, что так получится... Душенов страдальчески смотрел на поседевшую голову друга и молчал.

Захар поднял голову. Глаза у него были пьяные, взгляд расплывался, губы обиженно кривились:

— Проморгал я. Понимаешь? Не проверял, не требовал. А люди, сам знаешь, только волю дай!.. — Он так постучал кулаком по столу, что мелко задребезжали бокалы. — Ведь я считал, Костя, что у меня тут сплошь друзья. В глаза заглядывали, каждое слово ловили... А приехала инспекция, начали капать со всех сторон. Кто виноват? Ясно кто! Командующий!

--">