Лев Иванович Ошанин - Талисман Авиценны

— Мой товар, —

                          огрызнулся купец, — не тревожь!

Покупает мальчишку вон тот сыровар,

А сестру его не оторвешь.—

Что в ней было? Невылитых слез тишина?

Ветер черных волос у лица?..

— Покупаю обоих, — сказал Ибн Сина

И увел их домой от купца.

Дома к легким ногам его пала Ширин.

К ним — губами и пламенем скул.

Поднял девушку новый ее господин

И в глазах у нее утонул.

А назавтра его пригласил хорезмшах.

У эмира в бухарском дворце

Надо было рассчитывать каждый свой шаг,

Благолепье храня на лице.

Здесь встречал его юноша, сверстник встречал,

Их глаза друг для друга зажглись.

Шах рукою обвел несмолкающий зал:

— Вот, прошу в мой ученый меджлис! —

Что такое меджлис? Голоса, и чалмы,

И халаты из всех городов.

Острословы, хранители истин, умы.

Сочинители длинных трудов.

Здесь читались трактаты, звенели стихи.

Ибн Сине оказались сродни

Добрый седобородый гигант Масихи

И великий аскет Бируни.

Астроном Бируни был хозяином звезд.

С ним бухарец поспорить любил.

В споре каждая мысль поднимается в рост.

Прибывает сомнений и сил.

— Вечен мир, — восклицал он,—

                                               и не сотворен.

— А аллах? — щурил глаз Бируни.

— Он велик, — отвечал Ибн Сина, — только он

Непричастен к созданью земли!

Непричастен он к людям — в глазах у меня

Бухары разметавшийся прах,

Мертвецы и сокровища в пляске огня…

Если есть, где же был он, аллах!

— Брат, — шептал Бируни, — не пойму одного.

Или застят мой взгляд облака,

Во вселенной я место ищу для него

И найти не умею пока.

Что такое меджлис? Меж невежд и ханжей

Это маленький остров. На нем

Голос истины громче и воздух свежей,

День сливается с завтрашним днем.

…Масихи был одним из ученых врачей,

С Ибн Синою характером схож.

И не сразу поймешь, чей диагноз точней,

Чей верней хирургический нож.

Вместе с тем он наивную веру таил

В то, что жизнь его звездам видна. Он вздыхал:

— Лютый враг мой звезда Альтаир,

Горе мне, если близко она! —

Масихи был, наверное, старше втройне,

И советы его глубоки.

Но не только к нему, а уже к Ибн Сине

Шли хорезмские ученики.

А когда оставался один Ибн Сина,

От друзей два часа оторвав,

Он спешил в свой мирок, где была тишина

И кипели отвары из трав.

Познавал он металлы и звездную стынь,

Связь ушедших и новых времен,

Понял тайну рождения гор и пустынь,

Здесь задумал Врачебный канон.

Но в каких бы глубинах ему ни греметь,

Помня счет человеческих бед,

На подушках напротив усаживал смерть,

Чтоб понять, как сломать ей хребет.

Вел он с нею свой давний, свой яростный спор,

Набирал потихонечку власть —

То целебный настой возникал, то раствор,

То рождалась волшебная мазь.

Смерть идет вслед за каждым все долгие дни,

Словно камень летит из пращи.

— Я найду ее тайну, поверь, Бируни! —

Друг в ответ улыбался. — Ищи.—

Имена их сплелись в пересменке веков,

Так и жить бы до поздних седин —

Открывать, сомневаться, лечить бедняков,

А потом возвращаться к Ширин.

В этой девочке столько хранилось тепла,

Женской неги и детской игры…

Каждый миг она неповторима была,

Расточая без счета дары.

А в тот вечер был полон любовью весь мир —

Беззащитен, бездонен и тих.

И планета Сатурн, и звезда Альтаир,

Не мигая, смотрели на них.

Поздно ночью его оторвали от сна —

Шах зовет. Разве шах занемог?

— Что случилось? — спросонок спросил Ибн Сина.

Раб ответить на это не мог.

Не причуда, над шахом забравшая власть.

Не болезнь разбудила дворец.

К ним в Гургандж беспокойная весть ворвалась —

От султана Махмуда гонец.

В этот раз не соцветье шелков, не казну.

Не красавиц с метелью в глазах.

Тех ученых велел он доставить в Газну,

Что собрал у себя хорезмшах.

Шах печально глядит на ученых друзей.

Разве в чем-нибудь он виноват?

От султана зависит он жизнью своей.

На султанской сестре он

--">