Франц Салешка Финжгар - Славянский меч

Франц Финжгар СЛАВЯНСКИЙ МЕЧ Роман

КНИГА ПЕРВАЯ В ВИЗАНТИЮ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

С востока, с севера и с запада стекались воины. Что ни день, возвращались они на взмыленных низких лошаденках, спешили в град и докладывали старейшине Сваруну, что все выполнено. Потом шли во двор и ложились вокруг костров. Отроки^[1] снимали для них с вертела куски жареной баранины; прекрасная Любиница, дочь старейшины Сваруна, подносила им меду и одаривала каждого шкурой белого ягненка. А сын Свару на Исток выезжал из града навстречу подходившим отрядам.

— Святовит^[2] осенял тебя, вождь, вилы^[3] вам сопутствовали, храбрые воины, вы перешли болота, перевалили через горные кручи и достигли крепости старейшины, отца моего Сваруна, который благодарит вас и приветствует!

Этими словами обращался юный Исток, сын Сваруна, к отрядам славинов^[4], собиравшимся в долине. Сверкали копья в дубовом лесу, поздно ночью догорали факелы, но Исток не ведал усталости. Каждый отряд он приветствовал от имени старейшины, каждого вождя провожал в крепость, где ждали их пища и отдых, добрые слова и приветствия.

Долина вокруг покрылась шатрами. Ночью в ней полыхало озеро огней, раздавались боевые песни, блеяли овцы и бараны, мычали телята, которых вели на убой. И повсюду ржали и щипали сухую траву кони — стояла поздняя осень.

По валу, окружавшему крепость, ходил Сварун, седовласый старейшина славинов. Любиница выткала ему из белого льна мягкую рубаху. На чресла она сшила ему пояс из теплых ягнячьих шкур, а старую спину укрыла руном самого лучшего барана.

Когда взгляд Сваруна погрузился в море огней — расправились его широкие, согнутые годами плечи, он поднял кулак и погрозил им в сторону юга.

— О Хильбудий, Хильбудий, похититель нашей свободы!^[5] Ты сила Византии, и ты наша напасть. Пламя да поглотит тебя, да опалит оно крылья твоих орлов, Хильбудий, раб черных бесов! Сварун, седой, старый и согбенный, опояшет свои чресла ремнем из буйволовой кожи, привесит к нему самый тяжелый меч и выйдет на бой против тебя, дабы вновь засияло над славинами солнце свободы!

Старец поднял оба кулака, мускулы на руках его вздулись, глаза засверкали, как огни в долине.

Медленно разжимались его пальцы, раскрытые ладони поднялись еще выше; бледное лицо свое он обратил к востоку и дрогнувшим голосом прошептал:

— Помилуй нас, Сварог^[6]! Покарай его, Перун^[7]! Пощади меня, Морана^[8], пощади воинов! Груды белых костей сынов моих разнесли коршуны по стране, где проходит Хильбудий. Смилуйся, Морана, хватит с тебя жертв!

Слеза выкатилась из глаз и скользнула на седую бороду, первая слеза о первом сыне, а за нею вторая, и третья, и девятая — по сыновьям, что погибли от мечей Хильбудия. Старик задрожал, колени его подогнулись, и в горькой печали он опустился на вал.

— Не плачь, отец! Взгляни на эти огни! То пришли молодые воины с луками, они мечут стрелы подобно Перуну, низвергающему с неба могучие молнии. Отец, мы победим! Перун с нами!

Исток поднял отца.

— На тебя надежда, мой единственный…

Молча ушли они с вала.

В долине замигали костры, шум утих, блеянье смолкло, на небе мирно светили звезды.

Занималось прекрасное, будто весеннее, утро. Сварун поднялся со своего ложа, устланного мягкими шкурами. И на лице его светилась улыбка, словно солнечный луч озарил серые скалы. Радостно приветствовал он день, великие надежды пробудились в его сердце.

— Такое утро осенью! Роса лежит повсюду в алой радости, словно Девана^[9] прошла по лугам и нивам заколосившихся хлебов. Счастье возвещает такое утро, назначенное для приношения жертв.

Старейшина встал и с силой ударил --">