Игорь Иванович Шкляревский - Книга белых ночей и пустых горизонтов

Игорь Шкляревский

Книга белых ночей и пустых горизонтов

1

*

Мою велюровую шляпу «комильфо» клевали капли и жевал телёнок, пока я сладко спал на сеновале.

— Ничего! Я куплю себе точно такую же новую и заодно помолодею, — сказал я отражению в помятой шляпе, но не тут-то было.

Магазин «Головные уборы» проплыл как планетарий без Сатурна, и я продолжил поиски, увёртываясь от бейсболок.

В Завидове на фабрике велюровых изделий мне сказали:

— Вчерашний день. Таких уже не делаем.

Так я и сам — вчерашний с этой шляпой.

Стихи записываю ручкой на бумаге, и в предпочтениях я устарел.

Люблю напиться чая и мечтать под перестук колёс в уютном поезде с озёрами в окне и расписаниями северного направления.

Перед дорогой мы присели и молчим.

Коробки, сумки, спиннинги — уже в машине. Я выключаю радио, Марухин гасит свет, но я включаю радио и выключаю.

Включаю-выключаю, включаю-выключаю.

— Опаздываем, — говорит Олег.

Марухин сморит на часы, но я опять включаю радио и выключаю…

Переключил программу и поймал прогноз погоды.

— Низкая облачность. Дожди.

Я выключаю радио!

Промчались на зелёный свет. Успели. Курим в тамбуре.

— Вы думаете, я рехнулся?

Это они сошли с ума. На хорошем слове радио уже не выключишь…

Вздох облегчения.

— А мы подумали…

Иду в купе и освежаю пересохший рот.

Из коридора видно, как Марухин, жестикулируя, включает и переключает воображаемое радио.

Олег смеётся, стряхивая слёзы.

Весёлый — возвращаюсь в тамбур.

— На каком же слове мы уехали?

— Дожди.

— Хорошее слово, грибное. Я люблю паутину дождей, запах мокрой коры, чуть не сказал — родства и возвращения…

— Дождик в дорогу — добрая примета.

А вот и он!

По чёрному стеклу с наклоном побежали капли.

Скорый «Арктика» в 0.35 отправился на Север.

*

В окне — река, и на берёзах — свежие царапины — от ледохода.

Перед мостом наш поезд замедляет ход. Разъезд… У стрелочницы за щекой — конфета. Резиновые сапоги блестят.

Солнце светит в купе.

Олег заваривает чай и говорит:

— Сегодня ночи уже не будет.

*

Карелия — вся вертикальная! Озёра, острова, заливы и перевёрнутые в них леса.

Вода — по обе стороны вагона.

Пейзажи Севера несовместимы с увлекательным романом.

Идеальная книга в дороге — словарь или справочник.

На этот раз я взял определитель «Травянистые растения СССР», написанный казённым языком.

«Черника — важный пищевой продукт».

«Клюква — полезный пищевой продукт».

«Земляника — ценный пищевой продукт».

«Княже́ника (поляника, мамура) — очень ценный пищевой продукт». Единственная ягода, которую назвали очень ценной.

Но почему такая честь оказана княже́нике?

За тридцать лет скитаний по лесам ни разу я не подержал её во рту.

В чём же её таинственная ценность?

Название ведь не случайное — княже́ника.

Растёт на Русском Севере по краю леса. (Вот почему она же и «поляника»). Имеет слабый запах ананаса.

Княже́ника-поляника-мамура, не миф и не легенда, издание академическое, но я не академик с запретами на миражи.

Дверь в соседнем купе приоткрыта.

— Сколько вам лет?

— Восемьсот пятьдесят, а вам?

— Шестьсот пятнадцать.

— На вид вам не больше трёхсот.

— И вам на вид не больше пятисот.

Я заглянул в соседнее купе. Два пассажира замолчали.

Марухин и Олег курили в тамбуре.

— У нас соседи очень странные.

— Вагон пустой…

— Покурим и проверим.

Идём в своё купе.

В соседнем — пусто. Возможно, это был мираж, причуда белой ночи и бессонницы. Их не было, но слабый запах ананаса витал в пустом купе.

Замечу заодно, что восемьдесят лет и восемьсот — одно и то же, когда они пройдут.