Генрих Владимирович Шеф - Записки совсем молодого инженера

смешной… Конечно люблю…

И тогда он назначил свидание.

Как только она сказала, что любит цветы, он почувствовал себя увереннее. Может быть, ему показалось, что она разгадала его — тот смысл, который стоял за его вопросом, — и ей понравилось то, что он хотел сделать: она не сказала словами, но одобрила.

— Конечно люблю…

Более спокойным и низким голосом — вот почти бас, как настоящий мужчина — он назначил ей время, а потом спросил: «Где?..»

— Как «где»? Около моего дома, конечно…

Ему хотелось, чтобы они увиделись на площади около собора. Именно там, в тени колонн и среди сумрачных вечерних голубей, — а если повезет и будет ясное небо, то будет светить луна и красивый купол станет серебряным — именно там он отдаст ей цветы и что-нибудь скажет. Нет, он не скажет «я тебя люблю», но, уж конечно, «пойдем в кино» он скажет, а потом возьмет ее за руку: на улице все берут девушек за руку…

— А как я узнаю твой дом? Скажи мне адрес…

— Улицу мою ты знаешь. Адрес тебе ни к чему. Наш дом сразу узнаешь. Над нашим подъездом стоят белые кариатиды.

— Что?

Он невольно спросил и сразу чуть-чуть пожалел об этом.

— Кариатиды.

— А-а…

— Ты не знаешь? Ты знаешь, что это такое?

Он вяло промямлил:

— З-знаю…

Потом поправился, в каком-то неясном порыве говорить ей правду: я честен перед ней, вот какой я хороший, и я буду всегда такой, я буду любить ее вечно, мы будем счастливы…

— Я не знаю.

— Это белые статуи. Они руками держат дом, у них руки над головой, и наполовину они выдвинулись. Ты сразу увидишь.

— Конечно, я найду. Так приходи. Я приеду.

Он повесил трубку довольный. Он так и не сказал ей про цветы. Это будет неожиданная радость. В конце концов, неважно, около собора или около ее дома отдаст он цветы. Важно, что так хочет она. Он едет в троллейбусе, и вместо алых роз под бумагой шуршат белые лапки камелии альбус, но это очень ценные цветы, с самого юга, и вода светится среди лепестков.

Он опять глядит на часы, стоя под согнувшимися фигурами кариатид на ее улице. Из этой парадной выйдет она, еще пять минут. Когда он ехал на троллейбусе, то проверил свои часы по уличным часам, и еще горел циферблат на щитке у водителя: у водителя часы были самые точные. Она выйдет в восемь. Он ждет, нарочно отвернувшись от парадной, чтобы никто не подумал, что он ждет, и держит букет в бумаге немного сзади — почти прячет, чтобы не так было видно, хотя его все-таки видно, правда, смотря с какой стороны идти. Он волнуется и почти дрожит, забывая про мороз, и за две минуты до срока снимает бумагу: пусть она придет и сразу увидит — белая горсть лепестков, светлые капли, вот это камелия альбус.

— Ах ты, малютка. Ведь это цветы? Малютка! Где ты добыл такие пышечки? Помпончик! Ах, белые!

Здесь рядом крутится пьяная девушка. Накрашенная, волосы нечесаны, свалились набок…

— Ты мерзнешь, малютка… Ах, ты ждешь? Ну да, уже время.

Вот еще привязалась! Сейчас выйдет Зина. А что смотрит милиция? Вот ходят пьянчужки. На углу за два дома стоит дворничиха под белыми кариатидами. Напялила фартук и думает, что держать лопату в руке — ее главная обязанность.

Сейчас придет Зина. Прошло две минуты. Совсем уже не стыдно стоять с цветами перед людьми. А эта тварь вертится. Так бы и съездил ей по роже.

— Отдай мне свои веточки. Ну что ты тут мерзнешь…

Веточки, веточки. Белая веточка. Камелия альбус… Вот сволочь. А тут уже иней. Нет, что это? Стебли опали. Лепестки темнеют. Может быть, нету воды?

— Отдай мне. Я все сохраню. А потом мы снесем веточки в комнату. И поставим их в теплую воду…

Вот придет Зина. Она снесет их в тепло. Мы найдем теплую воду. А уже десять минут. Лепестки съедает мороз. Куда он бросил бумагу? Нет, рядом нет бумаги. И зачем только он развернул. Все это мороз. Не надо, пожалуй, сразу идти в кино. Надо подняться к ней домой и поставить цветы в воду.

— Да отдай же их мне. Ну? Ну? Никто не придет. Зачем ты их держишь? Ну, дай же мне, дай…

— Пусти.

— Нет, дай…

— Пусти!..

Она взялась за белые лапки своими ручищами, и смяла половину букета. Он стоит опозоренный. Уже двадцать минут. А где Зина? Надо выбросить поломанные стебли. Лучше отойти на ту сторону и глядеть на парадную издали. А вдруг она не придет? Нет, невозможно.

Он идет через улицу, полный смятения и тревоги, оглядываясь, чтобы не попасть под машину. Но здесь уже далеко, он --">