Анна Макарова - В ритме блюза

простой стишок, – говорила Лана. – «Мойдодыр» учила неделю. А Она ее только больше любит, жалеет, что такие гены достались.

– Есть техника развития памяти, – сказал я.

Алька и Лана повернулись. Их лица изумлены. Это придало мне сил. И я заговорил, я предложил на выбор несколько вариантов тренировки памяти, объяснил, почему предпочитаю визуализацию, при этом важно учитывать индивидуальные особенности ребенка.

– Мне кофе без молока, пожалуйста, – закончил я.

Вообще-то я терпеть не могу кофе, а уж без молока тем более.

И тут Лана спросила:

– Чаю?

Вот тогда это произошло. Лана побарабанила пальцами по комочку салфетки, встряхнула головой, взяла чайник и застыла, глядя, как наполняется чашка. В этот момент я услышал пронзительную мелодию скрипки. Она образовалась из излома ее руки и склоненной к ней шеи.

Я услышал и понял Лану.

Лана

Я наглоталась маминого снотворного. Об этом знают только Аля и Костик. Это самый глупый поступок, который я совершила. Но я счастлива, что совершила его.

Началось все с того, что мы с Ней поругались. Мы должны были ехать к дедушке на дачу, и Она настаивала, чтобы я надела отстойное рыжее платье с зеленым поясом, которое купил дедушка.

– Лучше умру, чем его надену, – сказала я.

– Вот и умирай, – заорала Она, – я тебя в нем в гроб положу.

После мы еще поругались, и на дачу они уехали без меня. Я рыдала дома одна.

Когда начала писать Ей письмо, зазвонил телефон.

– Какая же ты мразь, – это была Она. – Дедушка из-за тебя так расстроился, что отказался от ужина. Из-за тебя мы все остались голодными. Он разбил все…

Я бросила трубку. Отключила телефон. Порвала письмо. Нашла снотворное. Надела дедушкино платье. Поставила скрипичный концерт Бетховена.

При прощании с этим миром я слушала любимую музыку, по одной глотала таблетки и запивала их пивом, чтобы хоть раз в жизни попробовать спиртное.

А потом появилась черная воронка. Меня закручивало в нее огромным черным потоком со звуками скрипок. Я пыталась вырваться, не получалось. Бесконечно долго включался телефон. Бесконечно долго не отвечала Аля. Костик ответил сразу. Я открыла входную дверь и отключилась. Потом меня бесконечно долго рвало.

– Дура, какая же ты гребаная дура, – орала Аля.

– Не кричи, ей и так плохо, – шептал Костик.

Когда я выжила и умылась, в голове опять завелась мысль про саксофон. Аля рассказывала, что у Костика есть музыкальные композиции, которые она обожает.

– Я хочу их послушать. Алька все психовала:

– Я знала, что мы все подохнем. Но не знала, что можно умереть из-за ерунды.

Костик потрясенно таращился. Мы поехали к нему домой. Он играл. Потом мы танцевали.

Аля

Похоже, эти двое не из мира слов.

Они танцевали под JazzKamikaze. Музыка преобразовала большого и неуклюжего Костика и маленькую зажатую Лану. Они без слов обменивались фразами, спорили, шутили. Они делали это так естественно и непринужденно, будто оттачивали каждое движение уже много лет.

И они были вместе.

Я им больше не нужна.

К тому же вечером мне позвонила Катя, сказала, что нам нужно встретиться, ей очень плохо.

Пип-пип, проверка связи.

--">