Анна Макарова - В ритме блюза

этих слов я заревела навзрыд.

– Тебя кто обидел?

Я рыдала, обливаясь стыдом и слезами. Но девочка не ушла. Она не бросила меня. Она сделала нечто сногсшибательное, она меня обняла. Следующий урок мы прогуляли. Я выложила ей все. О Ней, о Варе, о том, что Она заставляет меня ходить в школьной форме, потому что уже купила ее и не удосужилась узнать, что здесь свобода в выборе одежды. Что она не будит меня по утрам, как папа. Специально готовит мясные блюда, хотя знает, что я вегетарианка.

Аля слушала меня. Слушала так, словно в ней не было преграды. Обычно я спотыкаюсь о реакцию людей на свои слова. Да что там, обычно я оставляю слова невысказанными.

Странно, Аля похожа на девочек, которых я сторонюсь. Красивая, уверенная в себе, одетая во все черное, в VANSах.

Аля

Что со мной не так? Я хожу на свидание втроем. И я – третий, который не лишний, а что-то вроде цемента, соединяющего два кирпича: Костика и Лану.

При первой встрече я оставила их наедине. Не сразу, конечно. Сначала мы погуляли по парку. А потом я сказала, что у меня дело, скоро вернусь, и убежала. Через три минуты начали приходить эсэмэски: «ты где?», «все хорошо?», «ты обиделась?» и пр. На 128-й от Ланы и 54-й от Костика пришлось вернуться. Они сидели рядом на скамейке, уткнувшись в телефоны.

Или в прошлый раз. Сидим мы в кафе. Молчим. Костик уже прорычал свое «Мне кофе без молока, пожалуйста» и где-то витает, Лана опять изучает меню.

– Вы вчера футбол смотрели? – спрашиваю я.

– Нет, – в два голоса отвечают они.

– Ужасная игра, – говорю. – «Динамо» – «Локомотив» – ничья.

– А ты за кого переживала? – с искренним сочувствием в голосе спрашивает Лана.

– Да мне команды эти до лампочки, ничья – вот ужас. Я хотела увидеть боль в глазах болельщиков, и такой облом. Давайте на следующий матч сходим?

– Давайте, – в два голоса отвечают они.

Господи, они даже на футбол согласны идти. При этом Лана боится толпы, а Костик не выносит громких звуков.

– А кто играет?

– «Динамо» – ЦСКА, – отвечаю. На самом-то деле не знаю.

– Хорошо, я тогда куплю три билета, – деловым тоном говорит Костик.

Тут я испугалась: если его не остановить, придется переться на футбол.

– Я посмотрела, хороших билетов нет. Завтра в ПК французский уличный театр. Пойдем? Или без меня?

– Да. Нет. Да. – Костик замотал головой. – Да – относительно того, что я свободен, нет – с тобой.

Лана молчала. В глазах – надежда и боль. Пип, проверка связи. Вот почему я здесь. В меня встроили какойто радар, настроенный на чужую боль. Я им к Лане привязана.

У меня это не первый случай. До нее была Катя. До Кати – Мадлен. До Мадлен, кажется, Гура, но не уверена.

Костя

Я отказался выступать на концерте. НэРэ был в ярости. Орал, что на меня нельзя положиться, что я корчу из себя гения, что мое хамство его достало, вон из класса, ты куда, иди на место, «два».

Но я не стал ему объяснять, что, пока я живу в ритме джаза, пока во мне звучит саксофон, я не могу настроиться на Ланину скрипку. У Ланы – скрипка, я услышал ее.

Началось все с того, что Алька не захотела больше с нами встречаться.

– Наймите себе другого аниматора, – сказала она. Хорошо, я знаю ее слабые места. У меня есть композиции, от которых Алька размякает. Мы с Гошей, саксофоном, преследовали ее по школе, пока она не сдалась. Но сдалась она с условием, что я должен настроиться на Лану, услышать ее и понять.

– И еще, – добавила Алька, – подготовь какой-нибудь рассказ, чтобы не сидеть пнем с глазами.

Идея с рассказом мне понравилась. Я сильно туплю в присутствии Ланы. Она наполняет меня звуками. Волна ее рыжих волос накрывает меня с головой. И эта ее походка. Мы гуляем в парке, Лана идет впереди, сначала в обычном темпе, а потом ритм замедляется, она рвет на мелкие кусочки листья, отбрасывает их, но они не торопятся разлететься, они застыли в воздухе, и, вдох, реальность превращается в искрящуюся россыпь нот.

Или случай с мякишем хлеба. У Ланы тонкие пальцы. Она перебирает ими волосы, а потом впивается в хлеб. В этом месте разрыв, вдох, и – пам-пам-пам – кусочек звездного неба на глади стола.

В общем, к следующей встрече я подготовился. И чтобы не отвлекаться, смотрел в чашку и слушал, как Лана рассказывает о сестренке Варе. Я сделал открытие, Лана говорит о себе в третьем лице. На меня повеяло Древней Грецией.

Я представил Лану в рыжем хитоне с зеленым поясом в тон глаз. «Стоп, придурок!» – Я досчитал до десяти.

– Варя не может выучить --">