Аше Гарридо - Девушка по имени Сердце

недоразумение. Это невозможное дело. Вы не можете отдать жизнь за своих друзей – они так же велики, как и вы. Исключено, исключено, им вы помочь не в силах! А нам – да, можете. Вполне. Вашей жизни будет достаточно для спасения целого мира.

– Мне казалось… что для такого великого свершения… нужен подвиг. Жертва. Как у Христа. Что-то такое. Страдания…

– Разве вы мало страдали?

– Но не за вас ведь.

– Нам зачислят. Это тоже. Это может усилить эффект.

– Но сначала я предам их. Сдам их палачам.

– Знаете… я тут подумал… Я мог бы затуманить вам разум таким образом, что вы оказались бы неспособны… Просто неспособны. Я не могу милосердно убить вас – это разрушит условия, необходимые для успеха… для спасения нашего мира. Но я могу, уже после того, как вы посвятите свою смерть нам, в качестве бескорыстной жертвы…

– Какая же это будет бескорыстная жертва? Мне это выгодно.

– Да, в общем и целом, да. Но выгода незначительная! И не имеющая отношения к нашему миру! Вы все равно умрете для нас, за нас. А я просто… просто спою вам колыбельную. Сразу после первого залпа. Как будто вы сошли с ума от страха. Это будет… просто мой личный подарок. Никаких сделок.

– Как-то всё глупо. Несуразно, – Корасон ощупала вымокшее от слез одеяло. – Я так устала. Говоришь, уже скоро?

– Очень скоро, очень! Пожалуйста…

– Да ну тебя. Ты ненастоящий. Тебя и вообще нет.

– Почему же? – обеспокоено скрипнул Насекомый.

– Нелепо.

– Это вам кажется, что нелепо, – скрип его перешел в почти ультразвуковой визг, Корасон с трудом разбирала слова. – А у меня там… У нас там кладки, понимаете? И миллиарды лет неповторимой, несравнимой ни с чем, единственной во Вселенной культуры. У моего последнего выводка еще не затвердели панцири, понимаете? Ваше появление было таким… таким чудом! Если бы вы знали. Словно в ответ на наши стенания и сокрушения, вдруг, живой водой в мир уже мертвых пролились ваши слезы. Капля за каплей, тонким ручейком… и наконец – бурным потоком, как будто рухнула плотина – какое очистительное безумие овладело нами! Если бы вы знали!

Отдайте, отдайте нам вашу жизнь. За вами идут, и больше она вам ни на что не пригодится. А мы… мы будем чтить вас как спасительницу мира. И вы не станете предателем здесь. Ваши друзья, те немногие, что уцелеют, не проклянут ваше имя. А?

– Что-то здесь очень и очень нелепо. В чем твоя ложь, таракан?

Насекомый снова потупился.

– А вы не передумаете?

– Я еще даже не согласилась.

Насекомый скорбно зашелестел хитиновыми пластинами.

– Вот честно?

– Честно.

– Вы и так ничего бы им не сказали.

– Твою мать, кусок дерьма! Да как же ты смел?

Корасон попыталась схватить хитинового монстра за шею, но руки плохо слушались ее. Насекомый легко уклонился, а затем подошел ближе и положил легкие лапки ей на грудь.

– Если бы я не сказал этого и не открыл вам затем правду, вы не согласились бы. Мы проверяли.

– А теперь соглашусь, да? – прошипела Корасон.

– Да.

– Это почему же, интересно?

– Потому что вам больше нравится, чтобы был смысл. Мы вам его даем. Ваша смерть действительно, не только на словах, будет ненапрасной. Можете считать, если хотите, что умерли родами. А мы – ваши выжившие дети.

Он умильно сложил лапки перед грудью.

– Всю жизнь мечтала, – нахмурилась Корасон, прислушиваясь к шагам в коридоре. – Идут, что ли?

– Да.

– Ладно, я скажу. После первого залпа.

– Нет, умоляю, до него! Вдруг второго не будет? Вдруг они сразу?..

– Ты сказал, что вы проверяли?

– Но ни в чем нельзя быть уверенным!

– А как насчет моей смерти? Вдруг меня можно спасти? – нехорошо сощурилась Корасон.

– Тогда погибнем мы.

– Значит, можно? Это возможно?

– Уже нет… Простите…

Дверь распахнулась.

– Корасон Моралес! Хосефа Торрес! Нери Ринальди! На выход.

– Все равно, все равно никто кроме нас не смог бы этого сделать. В реальности вашего мира вы обречены… А нам нет смысла вас спасать – мы погибнем.