Колин Маккалоу - Тим

– Да, будьте добры, миссис Паркер, – учтиво ответил Тим с улыбкой.

– Что ж, ладно. Впрочем, полагаю, ничего другого мне не остается, да? Если я хочу, чтобы ремонт был закончен до выходных. А ты, лапушка, присаживайся. Посиди, пока чайник греется.

Миссис Паркер зашлепала по кухне. На ней было хлопчатобумажное платье с узором из лиловых и желтых фиалок. На голове невообразимо курчавились завитые седые волосы.

– Хочешь печенюшку, лапушка? – спросила она, протягивая Тиму банку с печеньем. – Шоколадные. Очень вкусные.

– Да, спасибо, миссис Паркер. – Улыбаясь, Тим запустил руку в банку и взял одно облитое шоколадом печенье.

Хозяйка забрала у него котелок и сыпанула туда добрую четверть фунта заварки. Тим все это время молча сидел на стуле. Когда чайник закипел, хозяйка наполнила котелок до половины кипятком и снова поставила греться воду. Тим выставил на кухонный стол эмалированные кружки, бутылку молока и банку с сахаром.

– Ну-ка, детка, вытри руки о полотенце, как хороший мальчик, – попросила хозяйка, заметив, что Тим испачкал шоколадом край стола.

Она подошла к двери, выходившей во двор, высунула голову и крикнула во все горло:

– Пере-кур!

Тим налил себе чаю без молока и положил в кружку так много сахара, что черная как уголь, жидкость выплеснулась на стол.

– Да что ж ты за свинтус такой! – закудахтала миссис Паркер и снисходительно улыбнулась. – От твоих дружков я бы этого не потерпела, но ты ведь не специально, да, лапушка?

Тим тепло улыбнулся ей, взял кружку и вышел на улицу, а остальные рабочие начали заходить на кухню.

Они перекусывали за домом, в тенистом местечке, которое находилось сравнительно далеко от мусорных баков, и мух там было мало. Держа в одной руке кружку с чаем, в другой – бумажный пакет с едой, рабочие сидели на импровизированных скамейках, сложенных из кирпичей, с наслаждением вытянув ноги и отмахиваясь от мух. Над ними нависали ветви камфорных лавров, разделявших участки мисс Хортон и миссис Паркер. В их густой тени приятно было передохнуть после работы под палящим солнцем.

Рабочий день начинался в семь и заканчивался в три часа, поэтому обычно в девять рабочие устраивали получасовой перерыв, который называли перекуром, а в половине двенадцатого наступало время обеда. Поскольку занимались они тяжелым физическим трудом, аппетит у всех был отменный, хотя на их сухощавых мускулистых фигурах это никак не отражалось. Каждый вставал в половине шестого утра, завтрак, как правило, состоял из горячей овсянки, жареных отбивных или яичницы из двух-трех яиц с колбасой, нескольких чашек чая и тостов. В девять они ели домашние бутерброды и пирог, на обед – двойную порцию того же самого. После полудня работали без перерывов, а в три заканчивали. Побросав рабочие шорты в небольшие коричневые сумки, удивительно похожие на медицинские саквояжи, мужчины снова облачались в рубашки с открытым воротом и тонкие хлопчатобумажные брюки и спешили в паб. Поход в паб был кульминацией каждого дня. В шумной атмосфере увеселительного заведения с интерьером, как в общественном туалете, они расслаблялись – опираясь ногами на подножку барного стула, пили пенящееся пиво, переливавшееся через края их пол-литровых кружек, травили байки с приятелями и другими посетителями, безнадежно флиртовали с неприступными официантками. После этого возвращение домой, к мелочам семейной жизни, приносило сплошное разочарование.

Сегодня утром, отдыхая во время перекура, мужчины были как-то необычайно возбуждены, словно чего-то ждали. Мик Девин и его закадычный дружок Билл Нейсмит устроились бок о бок у высокого штакетника; у их ног стояли кружки, на коленях были разложены бутерброды. Гарри Маркем и Джим Ирвин сидели к ним лицом. Тим занимал место ближе к задней двери – на тот случай, если его попросят что-нибудь принести из дома. Как самый младший, в бригаде он находился на положении мальчика на побегушках, а по документам официально числился разнорабочим. С Гарри он работал десять из своих двадцати пяти лет, и тот ни разу не повысил его в должности.

– Эй, Тим, с чем у тебя сегодня бутерброд? – спросил Мик, подмигивая остальным.

– Ну ты даешь, Мик. С джемом, как всегда, – ответил Тим, показывая поджаренный белый хлеб, по краям которого стекал густой янтарный джем.