Колин Маккалоу - Песнь о Трое

Колин Маккалоу Песнь о Трое

Colleen McCullough

The Song of Troy

© Colleen McCullough, 1998

© Перевод. М. Нуянзина, 2021

© Издание на русском языке AST Publishers, 2022

* * *

Моему брату Карлу, который погиб 5 сентября 1965 года, спасая тонувших в море женщин

Все у него, и у мертвого, что ни открыто, прекрасно!

Гомер. Илиада. Песнь 22.^[1]

Глава первая (рассказанная Приамом)

Ни одному городу не сравниться с Троей. Молодой жрец Калхант, в пору ученичества посланный в египетские Фивы, вернувшись, не мог скрыть своего разочарования пирамидами, которые стоят вдоль западного берега Реки Жизни. По его словам, превосходство Трои было бесспорным, ведь она вздымалась выше пирамид и ее постройки предназначались для живых, а не для мертвецов. Лишь одно обстоятельство могло оправдать египтян – их боги не отличались особым могуществом. Египтяне двигали камни руками смертных, тогда как могучие стены Трои возвели сами боги. Вавилон Калхант назвал карликом, увязшим в речной тине, – его стены похожи на плод детской забавы и с Троей ему бессмысленно тягаться.

Никто не помнит, когда были построены наши стены: так давно это было, – но каждый знает легенду о них. Дардан (сын царя богов Зевса) завладел квадратным полуостровом в самой верхней части Малой Азии, где с севера воды Понта Эвксинского вливаются в Эгейское море через узкий пролив Геллеспонт. Это новое царство Дардан разделил на две части. Южную он отдал своему второму сыну, который нарек свои владения Дарданией и устроил столицу в Лирнессе. Пусть и меньшая по размеру, северная часть была намного богаче благодаря возложенной на нее обязанности охранять Геллеспонт и праву взимать налог с торговцев, покидавших пределы Понта Эвксинского или возвращавшихся обратно. Эта часть получила имя Троада. А на Троянском холме стоит Троя, ее столица.

Зевс любил своего смертного сына, поэтому, когда Дардан попросил у божественного отца нерушимые стены для Трои, был рад выполнить эту просьбу. В то время двое из богов были у него в немилости: Посейдон, владыка морей, и Аполлон, повелитель света. Им было приказано отправиться в Трою и построить самый высокий, широкий и крепкий крепостной вал в ойкумене^[2].

Утонченный и привередливый Аполлон счел это не совсем подходящим для себя занятием и предпочел играть на лире, нежели копаться в грязи и покрываться потом, – легковерному же Посейдону он объяснил, будто помогает времени течь, пока растут стены. Поэтому Посейдон клал камни, а Аполлон услаждал его слух музыкой.

Посейдон работал за плату – вечную дань в сто талантов золота, которые должны были выплачиваться ежегодно его храму в Лирнессе. Царь Дардан согласился. С тех незапамятных времен сто талантов золота ежегодно посылались в храм Посейдона. Но вскоре после того, как троянский трон перешел к Лаомедонту, моему отцу, случилось землетрясение такой силы, что разрушило дворец царя Миноса на Крите и стерло с лица земли царство острова Тера. Наша западная стена обвалилась, и отец нанял инженера-ахейца Эака, чтобы отстроить ее заново.

Эак поработал на славу, хотя вновь построенная им стена и не могла сравниться по гладкости и красоте с остальной частью крепостного вала, возведенного богом.

Договор с Посейдоном (Аполлон не снизошел до того, чтобы требовать плату за свои музыкальные упражнения), по словам отца, утратил силу: стены оказались вовсе не такими уж прочными, – поэтому он решил, что ежегодную дань в сто талантов золота храму Посейдона в Лирнессе он больше платить не будет. Никогда. Внешне этот довод казался вполне справедливым, если бы не одно «но». Боги наверняка знали то, что знал даже я, мальчишка: царь Лаомедонт был неисправимым скупцом и всегда негодовал при мысли о том, сколько драгоценного троянского золота отправляется в храм, стоящий в городе, которым правила династия родственников-соперников.

Так или иначе, платить дань перестали, и ничего не произошло за все те годы, которые понадобились мне, чтобы превратиться из мальчика в зрелого мужа.

Поэтому, когда пришел лев, никто не связал его появление --">