Николай Яковлевич Агнивцев - Блистательный Санкт-Петербург

class='book'> «ПЛАН ГОРОДА С.-ПЕТЕРБУРГА» В Константинополе у турка

Валялся, порван и загажен,

«План города С.-Петербурга»

(«В квадратном дюйме — 300 сажень…»)

И вздрогнули воспоминанья,

И замер шаг, и взор мой влажен…

В моей тоске, как и на плане:

— «В квадратном дюйме — 300 сажен!..»

БУКЕТ ОТ «ЭЙЛЕРСА»

Букет от «Эйлерса!»… Вы слышите мотив

Двух этих слов, увы, так отзвеневших скоро?..

Букет от «Эйлерса,» — того, что супротив

Многоколонного Казанского собора!..

И помню я: еще совсем не так давно, —

Ты помнишь, мой букет? — как в белом-белом зале

На тумбочке резной у стараго панно

Стоял ты в хрустале на Крюковом канале?

Сверкала на окне узоров льдистых вязь,

Звенел гул санного искрящегося бега,

И падал весело декабрьский снег, кружась!

Букет от «Эйлерса» ведь не боялся снега!..

Но в три дня над Невой столетье пронеслось!

Теперь не до цветов! И от всего букета,

Как срезанная прядь от дорогих волос,

Остался лишь цветок засушенный вот этот!..

Букет от «Эйлерса» давно уже засох!..

И для меня теперь в рыдающем изгнаньи

В засушенном цветке дрожит последний вздох

Санкт-петербургских дней, растаявших в тумане!

Букет от «Эйлерса!» Вы слышите мотив

Двух этих слов, увы, так отзвеневших скоро?..

Букет от «Эйлерса,» — того, что супротив

Многоколонного Казанского Собора…

ДАМА В КАРЕТЕ

В Париж! В Париж! Как странно-сладко

Ты, сердце, в этот миг стучишь!..

Прощайте, невские туманы,

Нева и Петр! — В Париж! В Париж!

Там — дым вceмиpногo угара,

Rue de la Paix, Grande Opera,

Вином залитые бульвары

И — карнавалы до утра!

Париж — любовная химера!

Все пало пред тобой уже!

Париж Бальзака и Бодлера,

Париж Дюма и Беранже!

Париж кокоток и абсента,

Париж застывших Луврских ниш,

Париж Коммуны и Конвента

И — всех Людовиков Париж!

Париж бурлящаго Монмартра,

Париж Верленовских стихов,

Париж штандартов Бонапарта,

Париж семнадцати веков!

И тянет, в страсти неустанной,

К тебе весь мир уста свои,

Париж Гюи-де-Мопассана,

Париж смеющейся любви!

И я везу туда немало

Добра в фамильных сундуках:

И слитки золота с Урала,

И перстни в дедовских камнях!

Пускай Париж там подивится,

Своих франтих расшевеля,

На чернобурую лисицу,

На горностай и соболя!

Но еду все ж с тоской в душе я.

Дороже мне поклажи всей

Вот эта ладанка на шeе,

В ней горсть родной земли моей!

Ах, и в аллеях Люксембурга

И в шуме ресторанных зал —

Туманный призрак Петербурга

Передо мной везде стоял!..

Пусть он невидим! Пусть далек он!

Но в грохоте парижских дней

Всегда, как в медальоне локон,

Санкт-Петербург — в душе моей!

H. H. ХОДОТОВУ

Когда тебя увижу, вдруг,

Вмиг под дрожащей пеленою

Весь старый пышный Петербург

Встает, как призрак, предо мною:

Декабрьских улиц белизна,

Нева и Каменноостровский,

И мирный говор Куприна,

И трели Лидии Липковской;

И пробка шумнаго «Аи»,

И Вильбушевич с Де-Лазари;

Пажи бессменные твои —

На пианино, и гитаре;

И — всех встречающий дом твой,

Где не слыхали слова: «Тише!»

И — неразрывные с тобой

Александринские афиши!..

Ты — знамя юности моей,

Тебя несу в душе доныне!..

Ты — отблеск петербургских дней

На приютившей нас чужбине!

ГОЛУБАЯ ДАМА

В этот день, как огромный опал,

Было небо прозрачно… И некто,

В черный плащ запахнувшись, стоял

На мосту у Большого проспекта…

И к нему, проскользнув меж карет,

Словно выйдя из бархатной рамы,

Подошла, томно вскинув лорнет,

В голубом незнакомая дама…

Был на ней голубой кринолин,

И была вся она — голубою,

Как далекий аккорд клавесин,

Как апрельский туман над Невою…

--">