Николай Яковлевич Агнивцев - Блистательный Санкт-Петербург

— «Государь мой, признайтесь: ведь вы

Тот вельможа, чей жребий так славен,

Князь Тавриды Потемкин?» — «Увы,

Я всего только старый Державин!».

И, забыв о Фелице своей,

Сбросив с плеч тяготившие годы,

Старый мастер сверкнул перед ней,

Всею мощью державинской оды…

Но она, подобрав кринолин,

Вдаль ушла, чуть кивнув головою…

Как далекий аккорд клавесин,

Как апрельский туман над Невою…

НА РАССВЕТЕ

Рассветает! Даль зовет

В вихри звоном санным!..

Тройка стынет у ворот…

— «Ну-ка, Петр, к цыганам!»…

Гаркнул зычно Петр: «Па-а-а-ди!»

(Парень он таковский!)

И остался позади

Каменноостровский!..

Лейб — гycapскиe усы

Вмиг заиндевели…

И уткнулись все носы

В серые шинели!..

И, сквозь снежный адамант,

Для лихой попойки,

Залетели в «Самарканд»

Взмыленные тройки!

— «Тусса! Тусса! Тусса!

Мэкамам чочо!..

Це-е-еловаться горячо!»…

ТРИПТИХ

Кулебяка «Доминика»,

Пирожок иэ «Квисисаны»,

«Соловьевский» бутерброд…

Вот триптих немного дикий,

Вот триптих немного странный,

Так и прыгающий в рот!..

Каждый полдень, хмуря лики,

Предо мною из тумана

Трое призраков встает:

— Кулебяка «Доминика»,

Пирожок из «Квисисаны»,

«Соловьевский» бутерброд!..

ЕКАТЕРИНИНСКИЙ КАНАЛ

Вы не бывали

На канале?

На погрузившемся в печаль

Екатерининском канале,

Где воды тяжелее стали

За двести леть бежать устали

И побегут опять едва ль…

Вы там наверное бывали?

А не бывали — очень жаль!

Эрот в ночи однажды, тайно

Над Петербургом пролетал,

И уронил стрелу случайно

В Екатерининский канал.

Старик-канал, в волненьи странном,

Запенил, забурлил вокруг

И вмиг — Индийским океаном

Себя почувствовал он вдруг!..

И заплескавши тротуары,

Ревел, томился и вздыхал

О параллельной Мойке старый

Екатерининский канал…

Но, Мойка — женщина. И бойко

Решив любовные дела, —

Ах!.. — Крюкову каналу Мойка

Свое теченье отдала!..

Ужасно ранит страсти жало!..

И пожелтел там, на финал,

От козней Крюкова канала

Екатерининский канал!..

Вы не бывали

На канале?

На погрузившемся в печаль

Екатерининском канале,

Где воды тяжелее стали

За двести лет бежать устали

И побегуть опять едва ль?

Вы там наверное бывали?

А не бывали — очень жаль!

КОРОБКА СПИЧЕК

Как вздрогнул мозг, как сердце сжалось.

Весь день без слов, вся ночь без сна!

Сегодня в руки мне попалась

Коробка спичек Лапшина…

Ах, сердце — раб былых привычек!

И перед ним виденьем, вдруг,

Из маленькой коробки спичек

Встал весь гигантский Петербург:

Исакий, Петр, Нева, Крестовский,

Стозвонно-плещущий Пассаж,

И плавный Каменноостровский,

И баснословный Эрмитаж,

И первой радости зарницы,

И грусти первая слеза,

И чьи-то длинные ресницы,

И чьи-то cеpыe глаза…

Поймете ль вы, чужие страны,

Меня в безумии моем?..

Ведь это Юность из тумана

Мне машет белым рукавом!..

Последним шопотом привита,

От Петербурга лишь одна

Осталась мне — всего лишь эта

Коробка спичек Лапшина…

КОГДА ГОЛОДАЕТ ГРАНИТ…

Был день и час, когда уныло

Вмешавшись в шумную толпу,

Краюшка хлеба погрозила

Александрийскому столпу!..

Как хохотали переулки,

Проспекты, улицы!.. И вдруг

Пред трехкопеечною булкой

Склонился ниц Санкт-Петербург!..

И в звоне утреннего часа

Скрежещет лязг голодных плит!..

И вот от голода затрясся

Елизаветинский гранит!..

Вздохнули старые палаццо…

И, потоптавшись у колонн,

Пошел на Невский продаваться

Весь блеск прадедовских времен!..

И сразу сгорбились --">