Давид Давидович Бурлюк - 1/2 века

неясно. Пустота.

Нет ничего. Все отвернулось странно.

Кругом отчетливо созрела высота.

Молчание царит, точа покровы прянно.

Слепая тишина, глухая темнота,

И ни единый след свой не откроет свиток…

Все сжало нежные влюбленные уста,

Все, – как бокал, где «днесь» кипел напиток…

И вдруг… почудились тончайшие шаги,

Полураскрытых тайн неизъяснимых шорох…

Душа твердит, не двигаясь: «беги»,

Склонясь, как лепесток, язвительных укорах.

Да, это – след, завядший лепесток!

Пусть рядом пыль свой затевает танец…

«Смотри» шепнул далекий потолок:

«Здесь он прошел, невнятный иностранец»…

Стихотворение написано в 1907 году.

Оно прозрением: всю жизнь свою был иностранцем.

(обратно)

Примечание автора

(По поводу стихов, перепечатанных из «Садка Судей»).

Эти стихи из массы строк, написанных до 1909 года. Начал писать регулярно стихи с 1902 года. Кроме отдельных строк они были не удовлетворявшими меня. С 1905 года стали возникать произведения кои были более живописующими. Я ценил в те годы: красочность и выпуклость образа патетического, чувства оригинального и манеры пряной. Когда в 1909 году в декабре, в Питере сдавался с Васей Каменским в печать «Садок Судей» я отобрал столько строк, как много мне было отпущено места. Часть этих стихотворений в 1908 году, поздней осенью написана в Киеве, куда с Владимиром братом я приехал по приглашению Александры Алекс. и Ник. Евг. Экстер, чтобы устроить выставку: «Венок» на Крещатике, в магазине «Иериджишек». А. А. Экстер была первой поклонницей моей юной музы. Там я встретил Никонова. Исправления, через, почитай 25 лет, сделанные в Америке коснулись деталей, технических срывов юного, неопытного оперирования со звукословом. В некоторых стихах есть: лейт слова, компакт слова. Звуковая инструментовка, магия гласных и согласных в этих юношеских строках играют большую, первостатейную роль.

Я отныне прошу, если стихи из «Садка Судей» будут перепечатаны, давать (повторять) их только в прилагаемой здесь окончательной редакции.

(обратно) (обратно)

Из книги «Беременный мужчина»

Опусы из цикла «Корчма буранов»

Делец

Op. 1.

Посмотрел на лес ядреный:

«Бревна ладить на острог;

Клепка, уголь, дров вагоны…

Знатна прибыль, крупный торг»!

Стал на брег реки широкой:

«Вот так сплав – фарватер знатный!

Здесь построю дом высокий;

Сколько силушки бесплатной»!

По степи табун пронесся,

Храп ноздрей и пыль копыт:

«Пелион свезу на Оссу,

Лишь бы диких приручить…»

Приспособить мудрой лямке,

Чтоб тянули день и ночь,

Косогор, высоты, ямки

Научились превозмочь!

Сила вся в повиновеньи!

Прилежанье чтите, труд!

Пусть вступает в управленье

Министерством мистер Кнут…

1916 г.

Иглино, С<амаро->Зл<атоустовской> Ж<елезной> Д<ороги>

(обратно)

Корчма буранов

Op. 2.

По степи снегонедужной

Пусть затерянной лежит

И костлявость вьюг жемчужно

Стелет пьяно бельма лжи.

Тенькать, звякать бубенцами

Тройка мчится дребезжа –

Лиха горького гонцами

Пребывая и служа.

А от тропочки в сторонке

Дым коромыслом встает:

Пузом вздутый, брюхом тонкий,

Сыт, голодный – пьяный слет.

Здесь сугробная харчевня,

Злой метелицы приют,

Прилетев хрипя с кочевья,

Здесь бураны зелье пьют.

У обмерзло льдистой стойки

Целовальник взвихрен – мраз;

Джин и виски и настойки

По порядку иль зараз?

«Ну, хвати смелей с дороги!..

Сердце в пламень утопи…

Ты не тропик – недотрога,

Вы не трусы воробьи!..»

И восторгом песни бранной

Огласилася зима,

Пированьице буранов –

Злых кочевников корчма.

1920 г. Сибирь

(обратно)

(Из окна вагона)

Op. 3.

Громыхая поле пробегает мимо.

Жаждою сгорает? хочет лимонада?

Поле не подобно царственному Риму:

Полю обладанья, властности не надо!..

И ему не надо – знаний, громкой славы

Пышнорослым сором поле предовольно;

Нежит, любит травы;

Им, «ему» не больно!..

«Поле» быстро мчится… все себя покажет

(Римская волчица,

Сердце нежно, даже…)

Травкою муравкой,

Блатною водицей,

Кочкой – бородавкой,

Рощицей – девицей –

Поле всем довольно.

И ему не надо

Лето – зной – кефира

Или лимонада;

Не взыскует мира,

Где сознанью --">