Давид Давидович Бурлюк - 1/2 века

Волга осмысляется путиной,

Так люд прояснится созвучьем лир…

29 апр. 1930

3 ч. 45 мин. дня

(обратно)

«Садок судей»

Стихи 1907-9 гг.

(Редактировано вновь окончательно в 1931 в, Нью Норке)

(обратно)

«Скользи, пронзай стрелец, алмазный…»

Скользи, пронзай стрелец, алмазный

Неиссякаемый каскад…

Я твой сосед, живущий праздно

Люблю волненье белых стад.

Познавши здесь честную схиму,

И изучивши тайны треб

Я даже смерть с восторгом приму,

Как враном принесенный хлеб.

Вокруг взнеслися остроскалы,

Вершины их, венчанны льдом,

В закатный час таят опалы,

Когда – бесцветным станет дом.

Я полюбил скрижали – книги,

В них – жизнь, моя прямая цель.

Они – полезные вериги

Для духа праздности недель!

Пускай в ночи стекло наяды

Колеблют легкие перстом –

Храню ученые услады

Моем забвении златом.

(обратно)

Щастье Циника

Op. 2.

Весеннее шумящее убранство –

Единый миг… затерянный цветах!

Напрасно зришь живое постоянство

Струящихся, скоротекущих снах.

Изменно все! И вероломны своды

Тебя сокрывшие от хлада бурь!

Везде, во всем – красивость шаткомоды!

Ах, циник, щастлив ты! Иди и каламбурь!

(обратно)

Затворник

Op. 3.

Молчанье сможешь длить пещере,

Пурпурный крик таить,

Спасаться углубленной вере,

Кратеры Смерти пить.

Книг потемневших переплеты.

Как быстро мчатся корабли

И окрыляются полеты

От запечатанной земли.

(обратно)

«Родился доме день туманный…»

Op. 4.

Родился доме день туманный,

И жизнь туманна вся,

Носить венец случайно данный,

Над бездной ужасов скользя.

Так пешеход, так злой калека

Глядит на радостно детей

И – зла над юностью опека,

Случайноспутницей своей,

Грозит глазам веселолюдным.

Зеленым ивиным ветвям

И путь необозримо трудный

Влачит уныло по полям.

(обратно)

«Упало солнце кровь заката…»

Op. 5.

Упало солнце кровь заката

Восторгам дня нет, нет возврата!

Лишь облаков вечернедым

Восходит клубом голубым.

И, если смертный отойдет,

Над ним вновь солнце не взойдет –

Лишь туча саваном седым

Повиснет небесах над ним.

(обратно)

«Я не владел еще тобою…»

Op. 6.

Я не владел еще тобою

Золотоокою младой,

Как холод вечностью седою

Сокрыл тебя своей бедой.

Уста – увядшая затея,

Глаза – безжизненный кристалл.

А зубы – белая аллея,

Что ужас смерти нашептал.

Откроешь вежды, не поверю,

Твой смех увял навек!..

Я сам умру под этой дверью,

Найдет бредущий человек.

Склеп занесен свистящим снегом,

Как груди милой, белизной.

Копыто оглашает бегом

Забытый путь в краю родном.

Проскачет усмехаясь мимо.

Сук – траур, путь – из серебра.

Подкова – тяжко нелюдима…

Крошится льдистая кора.

(обратно)

«Времени весы»

И у часов стучали зубы.

Op. 7.

Сорящие секундами часы.

Как ваша медленность тяготна!

Вы – времени сыпучего весы!

Что вами сделано – бесповоротно!

Ваш бег колеблет черепа власы,

В скольжении своем вольготны,

На выю лезвие несущие косы

С жестокотиканьем, злорадны беззаботно.

(обратно)

«Шестиэтажный возносился дом…»

Op. 8.

Шестиэтажный возносился дом,

Чернелись окна скучными рядами,

Но ни одно не вспыхнуло цветком,

Звуча знакомыми следами.

О сколько взглядов пронизало ночь

И бросилось из верхних этажей.

Безумную оплакавшие дочь,

Под стук неспящих сторожей.

Дышавшая на свежей высоте,

Глядя окно под неизвестной крышей.

Сколь ныне – чище ты и жертвенно святей!

Упавши вниз, ты вознеслася выше!

(обратно)

«Немая ночь, людей не слышно…»

Op. 9.

Немая ночь, людей не слышно.

В пространствах – царствие зимы.

Здесь вьюга наметает пышно

Гробницы белые средь тьмы.

Где фонари, где с лязгом шумным

Змеей скользнули поезда,

Твой взгляд казался камнем лунным,

Ночей падучая звезда.

Как глубоко под черным снегом

Прекрасный труп похоронен.

Пожри просторы шумным бегом,

Затмивши паром небосклон.

1905 год

Полтавская губ.

(обратно)

«Со звоном слетели проклятья…»

Op. 10.

Co звоном слетели --">