Николай Николаевич Асеев - Том 2. Стихотворения и поэмы 1927-1930

векам

    завещан,

в мир,

  мечом покоренный,

тянется

   луч зловещий.

Тьмою

  летел Аттила

над пеленой

    людскою,

чтоб

  времена мутило

ужасом

  и тоскою.

Над простотой

    миллионов

виснули,

   тяжесть вытряхнув,

тени

  Наполеонов,

Карлов,

   Петров

    и Фридрихов.

История

   делает вид,

что мир,

   как и встарь,

      неизменен:

что так же

   был знаменит

Владимир Ильич

     Ленин.

Долой

  буржуазную ложь,

встающую

   пыли горою!

Если не он,

   то кто ж

был

  против героев?

Равен

  с любым в рост,

Ленин

  был прост.

Разбивая

   толки кривые,

предрассудков толпы

      боря,

он

 никому

   не сгибал выи

и никого

   не покорял.

Он

 никому

   не вставал на плечи,

взор перед ним

     ни один не мерк;

все его

   поступки и речи

поднимали

   головы вверх.

Зная,

  что каждый цех

светом грядущего

     светел,

он –

  не «один за всех»

шагом

  историю метил.

Глядящий

   миллионами глаз

не в мелочи

   личных выгод –

он знал,

  что лишь новый герой –

        класс –

может

  события двигать.

Ленин

  был рад

с ним

  идти в ряд.

Из предрассветной

     глуби,

день

  различая по-разному,

люди

  гениев любят,

мир

  покоряющих разумом.

Плоск

  человеческий пласт,

густ

  человеческий рой:

ждем,

  чтоб возник среди нас

гений

  или герой.

Эти басни –

других опасней.

Если взвивается

     в небо комета, –

тьма над землею

     не поредеет.

Будем ли ждать

    своего Архимеда?

Будем ли чтить

    своего Фарадея?

Нет!

  Миллионами воль

сплавимся

   с пламенем этим,

и –

 миллионами вольт

новое время

    осветим!

Не делайте

   Ленина гением, –

случайным

   комком ума:

ему песнопения –

жизнь сама.

Глава 6

Заключение

А пока

  метель гуляет

     за окном,

мы давай

   с тобой запомним

       об одном:

пусть, не зная

    ни героев,

      ни владык,

подрастает

   наше племя

      молодых.

Мы поможем им

    сильнее день со дня

против гениев

    восстание поднять.

Мы поможем

    слиться силе молодой

так,

 чтоб кровь переплеснулась

        сквозь ладонь.

И, поняв,

   как эта сила

      велика,

каждый,

   мужеством

     в делах своих ретив,

над героями

    поднимет

      на века

неразжеванное слово –

       коллектив!

1930

Необычайное

Чего я хочу? Необычайного.

Того же, что Гоголь и Шамиссо.

Чтоб нос путешествовал по проспекту,

а тень отделялась от каблуков,

свертывалась, как пергамент, в ролик

и исчезала в широких карманах

похитителя серых теней.

Необычайное – не только в этом,

не только в выдумке и балагурье,

но и в том, чтобы смотреть

преувеличенными глазами,

но и в том, чтобы дышать

преувеличенными глотками,

преувеличенными шагами

жизнь настигать и перегонять;

оно в нарушении хода событий,

в переиначенной жизни героя,

в том, чтобы выдать одно за другое,

в меткости слов и в яркости чувств.

Необычайное – всюду, всюду,

ходит, толкается по базару,

лезет в соседний карман за сдачей,

ржет тебе в уши меж двух трамваев,

каплею плющится в лоб с карниза,

лепит в профиль углы подушки,

неповторимостью цепенит…

Видели ль вы, чтобы шла купаться

торгово-промышленная газета?

Шла солидно и неохотно,

переваливаясь по пляжу,

в зад подталкиваемая дуновеньем,

подгоняемая ветерком?

Вначале она вздувалась, как парус,

и плыла, белея, как барка,

потом, распластанная волною,

колыхалась блаженно-глупо,

в соль пропитанная насквозь.

Видели ль вы, чтоб зеленые урны

для плеванья и для окурков,

встав в кружок, на заре под утро,

длили свой молчаливый митинг

в небеса вопиющими ртами –

о предстоящей тяжелой работе

и о том, --">