Гай Валерий Катулл - 33 стихотворения

Ты зачем на пиру, среди веселья,

У беспечных гостей платки воруешь?

Ты находишь, что это остроумно?

Это, дурень, и низко, и безвкусно!

Что, не веришь мне? Ну поверь хоть брату,

Поллиону, — чего бы он не отдал,

Чтоб твои безобразия загладить!

Он моложе, но смыслит и в остротах,

И в приличьях, не то что ты, невежа!

В общем, либо готовься триста ямбов

Получить, либо живо отдавай мне

Мой платок. Не ценою он мне дорог,

Но как память о драгоценной дружбе.

То сетабский платок, что мне Вераний

И Фабулл из Иберии прислали.

Дар друзей должен быть мне так же дорог,

Как и сами Веранечка с Фабуллом.

№ 13

Ты наведаешься к Катуллу в гости;

Мы с тобой пообедаем на славу,

Если ты принесешь обед, посуду,

И вино, и горчицу, и веселье,

И красавицу приведешь с собою,

Вот тогда пообедаешь по-царски!

Понимаешь, голубчик, у Катулла

В кошельке — пауки да паутина.

Но взамен ты мою любовь получишь

И вдобавок изысканную штучку:

Те духи, что моей, Фабулл, подруге

Подарили Амуры и Венеры, —

Что за запах! Тут не шутя захочешь

Стать навеки одним огромным… носом!

№ 14

Милый Кальв, я б тебя возненавидел,

Как Ватиний, за этот твой подарок, —

Что я сделал тебе, что ты надумал

Уморить меня скверными стихами?

Чтоб он лопнул, твой подопечный умник,

Подаривший тебе такую мерзость!

(Полагаю, что это был великий

Эрудит и знаток искусства Сулла, —

Если так, то спешу тебя поздравить,

Что труды твои были не напрасны.)

Бог ты мой, что за гадкая книжонка!

Ты нарочно прислал ее Катуллу,

Чтобы он прочитал ее и помер —

В Сатурналии, в лучший праздник года!

Не надейся теперь на снисхожденье:

Завтра встану чуть свет, пройду по лавкам,

Наберу всех Суффенов и Аквинов,

Тошнотворного Цезия прибавлю

И отправлю тебе в отместку, изверг!

Ну а вы что замешкались? — идите,

Убирайтесь, откуда притащились,

Срам эпохи, бездарные поэты!

№ 16

Два развратника, Фурий и Аврелий!

Оттого, что мои стихи игривы,

Вам почудилось, будто я нескромен?

Что за вздор! Целомудренным и скромным

Должен быть сам поэт, но не стихи же!

Небольшая игривость придает им

Остроту, обаянье и способность

Разжигать нестерпимое желанье —

Не у пылких и без того подростков:

У мужей бородатых и солидных,

Что и членом-то лишний раз не двинут.

Что же вы — прочитав о сотнях тысяч

Поцелуев, сочли меня кастратом?

Ох и вставлю я вам и в рот и в анус!

№ 26

Только что заложив фундамент дома,

Что его ненаглядные потомки

Не фундамент, а целый дом заложат

За каких-то пятнадцать тысяч двести?^[1]

№ 27

Неразбавленной горечью Фалерна:

Так сама председательница пира,

Так хмельная Постумия велела.

Недруг Вакха — вода, ступай отсюда,

Уходи к людям трезвым, строгих нравов;

Мы же пьем чистый сок пьянящих гроздьев.

№ 32

Разреши мне прийти к тебе сегодня —

Отдохнуть от полуденного зноя.

Разрешишь? Если да, то сделай милость,

Присмотри, чтобы дверь никто не запер,

И сама никуда не отлучайся,

Обещаю тебе, не пожалеешь,

Мы с тобой девять раз подряд сольемся.

Так не медли, зови меня сейчас же:

Я так сытно позавтракал, что лежа

Брюхом кверху, вот-вот прорву одежду!

№ 35

Моего дорогого стихотворца

(Это я про Цецилия, конечно) —

Пусть оставит свой Новый Ком и Ларий

И летит: я хочу, чтоб он услышал

Планы некие нашего с ним друга.

Догадается — кинется стрелою,

Сколько б нежная дева ни молила

Задержаться, ни обвивала шею